Исчезло влияние на умы любых течений, типов, видов и разновидностей мэйнстрима. Литературное произведение, принадлежащее полю основного потока, может стать заметным событием и хоть сколько-то повлиять на душу и разум общества лишь в нескольких случаях.
Современное состояние русской литературы таково, что «битва» лагерей перестала в ней быть магистральным процессом. Противоборство «почвенников» (к числу которых относит себя автор этих строк) и «западников» в нынешних условиях обернулась битвой маргиналов на окраине культурного пространства. Проблемой стало сохранение хоть какого-то, пусть и весьма тонкого слоя высокой, сложной, интеллектуальной литературы. То есть, по большому счету, литературы полноценной.
В клубах.
В лито.
В любых анклавах.
Потому что сколько-нибудь массовый запрос на нее утрачен.
Фактически разрушена вся традиционная система отношений внутри литературы, а также между литературой и читающим сообществом. Эта система казалась незыблемой не только в конце 80-х, но даже во второй половине 90-х. Литература — самая великая, быть может, составляющая мира культуры, и уж точно самая влиятельная его часть — стремительно превращается в своего рода мастерство вырезания по моржовому клыку.
Авторитет «толстых» литжурналов упал до ничтожных величин. Молодые люди, к которым случайно попадает в руки подобного рода издание, с изумлением спрашивают: «Ыва! А что, такие штуки еще существуют?».
Исчезло влияние на умы любых течений, типов, видов и разновидностей мэйнстрима. Литературное произведение, принадлежащее полю основного потока, может стать заметным событием и хоть сколько-то повлиять на душу и разум общества лишь в нескольких случаях.
Либо оно является побочным продуктом крупного коммерческого проекта, когда «ядром» его становится популярный фильм, электронная игра, скандальная информационная кампания. Либо оно получает массированную поддержку масс медиа, будучи связанным, например, с деятельностью каких-то политтехнологических центров. Либо, наконец, оно выводится в финал литературной премии, и автору присуждается значительный финансовый бонус; это, в свою очередь, опять-таки привлекает внимание масс медиа.
Притом литпремии, лишенные финансовых бонусов, давно и прочно лишились и всякого авторитета в среде литераторов. Позорно, но факт: современный русский писатель гнушается получать «фантик» и «чугуняку», т.е. диплом и какую-нибудь статуэтку, как знак поддержки со стороны деятелей культуры, критиков, читающей публики. С дикой, неуместной гордыней он перестал считать премией все то, что не имеет денежного наполнения. Премии без финансовых бонусов обладают еще каким-то остаточным авторитетом исключительно в русской фантастике… Соответственно, и жюри в целом ряде случаев перестает видеть в писателе автора художественного произведения, оценивая его лишь с точки зрения «управляемости» в рамках системы «лобби-откат».
Вне изложенных выше моделей у современного литератора, обладающего настоящим большим даром, есть только два пути получить широкое признание.
Во-первых, он может плюнуть на мэйнстрим и начать писать фантастику, детектив, книги биографического жанра. Там пока еще сохраняется возможность плодотворного контакта с читателем. Но при этом качество читателя резко падает (за исключением, пожалуй, биографического жанра). Можно сделать прекрасную, талантливую вещь в рамках межавторского сериального проекта… Однако всю сложность и всю художественную силу текста некому будет оценить: мало кого из традиционной аудитории подобных проектов будет интересовать «загруз».
Во-вторых, он может найти понимание как автор ярко выраженной «литературы сопротивления». В роли бойца. В роли трибуна какой-нибудь «борьбы против…». Тогда, скорее всего, радикальные группы сетевого сообщества поддержат его и обеспечат мощную волну пиара. Но будучи ангажированным подобного рода группой, писатель окажется в плену у той самой разновидности «борьбы», которая ею «заказывается».
Что остается для тех, кто хотел бы не только приобрести громкое имя, но и сохранить достоинство?
По большому счету, два маршрута. Один из них ведет прямиком в биографический жанр, например, в серию ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия» или в серию ВИП издательства «Вече». Недаром Алексей Варламов, создав знаменитую повесть «Рождение» и ряд других ярких мэйнстримовских текстов, откочевал впоследствии на тучные пажити ЖЗЛ. Его выбор совершенно оправдан. Там у него сохраняется возможность диалога с умным читателем, а это дорогого стоит…. Другой маршрут связан с триумфальным развитием блогерства. Культура электронных дневников (блогов) возродила к жизни эссе, да вообще малую публицистику, историософию, жанр миниатюры. То, что пишется объемом от одной строки до четверти авторского листа, получает в шанс на внимательное прочтение и мощный отклик в системе блогов. Если, конечно, сделано достаточно ярко и талантливо.
Других вариантов нет.
Всё, что мы можем сейчас, сводится к поиску трещин в чудовищных глыбах масскульта. Всё, что мы должны сейчас, — сохранить и передать способность сложно, красиво, умно писать. Эпоха литературоцентризма давно закончилась. Слово писателя и поэта весит в десять раз меньше, чем в 1985-м. Переделать и даже просто всерьез откорректировать нынешнюю реальность – утопия.
Нам открыта только одна возможность: с большим трудом выжить, продолжая писать и сохраняя этические, эстетические, религиозные идеалы.
Пока еще открыта…
Дмитрий Володихин
Комментарии:
11-04-06 11:46 Всеволод
Дима, привет, это Всеволод Глуховцев. С интересом прочитал твою статью, во многом согласен, но вот какой вопрос возник. Как ты рассматриваешь следующую возможность: предположим, написана действительно отличная, безо всяких скидок, вещь, и предположим, автор выкладывает ее в свободный доступ в сеть, забыв, конечно, о гонороарах, но с прицелом на резонанс, а уж там и на все дальнейшее. Более чем уверен, что подобные прецеденты были. Что скажешь по этому поводу? Ответить
11-04-18 13:06 Дмитрий Володихин
Да, я знаю людей, которые так делают. Резонанс случается весьма редко. Ответить
11-08-10 14:53 Дмитрий Ермаков
Дмитрий, но ведь «одна возможность», о которой Вы пишете, открыта всегда (не пока), если только мы сами, сознательно не отказываемся от нее. Так — не отказываться! «Награда» всегда найдет своего героя. Это ведь, в конце-концов, действительно, вопрос веры или ее отсутствия… Ответить