том, что Эдуарда Лимонова составитель ни за что не включит в антологию, я знал ещё до её выхода: мы обсуждали эту тему. «Я не считаю Лимонова поэтом», — отрезал Красников. Бродский считал Лимонова поэтом, Губанов считал, Сапгир считал, даже Евтушенко считает, а Красников — нет. Ну, Бог ему судья. Лимонов переживёт и это.
Заметки о новой поэтической антологии
***
Вышла в свет антология «Русская поэзия. XXI век». Ничего предосудительного в этой затее нет – не обязательно ждать ещё 90 лет, чтоб отчитаться. Были бы стихи хорошие у хороших поэтов – а так подобную книгу можно было издавать хоть в 2001-м году.
Составителем стал поэт и публицист Геннадий Красников, в своё время уже выступавший составителем антологии поэзии XX века. Собственно кому как не Красникову этим заниматься: он в своё время двадцать лет совместно с Николаем Старшиновым работал редактором альманаха «Поэзия». Трудно даже представить, сколько тогда через его руки прошло поэтических сочинений. Поэзию и поэтов он знает, или, по крайней мере, знал. Что немаловажно: и сам Красников поэт воистину одарённый. Когда мне в руки попало его избранное «Кто с любовью придёт…», выпущенное несколько лет назад, я охнул: есть ещё, право слово, кому на всех основаниях наследовать Рубцову, Тряпкину и Кузнецову.
Какие-то красниковские строчки западают в сердце так, что потом не вытравишь их никакой кислотой: «Мы — из прошлого века, нас все узнают. За угрюмых таких – двух весёлых дают». «А небо так стремительно отвесно, как с тормозов сорвавшаяся бездна». «…и да простят нас бедные итоги, что мы из безнадёжно подвели!» Так и живёшь с их звучанием внутри, порой произнесёшь вслух и прислушиваешься: от них будто идёт тихое сердечное эхо.
В общем, оснований для того, чтоб быть уверенным в качестве проделанной Красниковым работы, более чем достаточно.
Том получился увесистый, под пятьсот страниц, с яркой (и даже слишком) обложкой.
Составлена антология не без оригинальности: сначала идут двенадцать стихотворений, написанных в начале XX века (Случевский, Фофанов, Бунин, Блок и др.), потом ещё по несколько стихотворений четырнадцати поэтов конца века, не доживших до XXI столетия: от Тряпкина до Башлачёва; этот раздел называется по строчке Владимира Соколова «Я устал от двадцатого века…»
Что касается второго раздела — смысл в этом есть, календарно не дожив до наших дней, несколько поэтов предвосхитили век грядущий. Отчего, правда, туда Бродский не попал, никак не объясняется.
Но в случае с классиками Серебряного века задумка составителя представляется хоть и допустимой, но всё ж таки сомнительной: а отчего ж тогда не поместить в антологию и тех, кто писал в начале XIX-го, XVIII-го, XVII-го?.. Или Жуковский связан с нашим временем меньше, чем Фофанов?
***
В основной раздел – XXI век — вошло 312 поэтов.
Огромную антологию я прочёл за один присест – а вернее сказать за один перелёт – плюс ожидание в аэропорту. Ожидания самолёта вообще не заметил, а в самом самолёте блаженствовал: почитаю-почитаю, да в иллюминатор гляну: там снежная Родина моя уплывает…
Когда первое – взахлёб — насыщение прошло, стал разбираться со своими ощущениями.
Я оказался по-хорошему удивлён тем, что, даже читая современную поэзию лет, наверное, с девяти, я всё-таки открыл здесь для себя несколько имён: суровый фронтовик Михаил Борисов, Игорь Меламед с пронзительной подборкой стихов, Владимир Берязев, Елена Лапшина, Александр Леонтьев…
Красникова безусловно стоит отнести к т.н. патриотическому, почвенному направлению русской поэзии, однако при первом приближении показалось, что более-менее баланс соблюдён, и поэты группирующиеся вокруг «Нашего современника», «Москвы», «Литературной газеты» не вытесняли поэтов… э-э-э… несколько иного круга.
Каждый раз хорошело на душе, когда встречал отличные подборки то Алексея Кубрика, то Витатия Пуханова, то – куда без него – Дмитрия Быкова…
Однако ж, надо признать, что в антологии всё-таки наблюдаются некие обидные перекосы.
***
Нет, то, что Губермана не будет, я сразу как-то догадался. Не будет «справа» Игоря Иртеньева (хотя в лучших своих вещах он давно уже не столько иронист, сколько лирик, если не сказать – трагик), а «слева» не окажется Евгения Нефёдова (хотя и он ни разу не «патриотический куплетист», а в некотором роде поэтический летописец эпохи). И Степанцова не будет, и Орлуши тоже…
Ну и ладно, простим. У каждого из названных своя публика наличествует, причём, в серьёзном количестве, а в число творцов «высокой поэзии» они не очень стремятся.
О том, что Эдуарда Лимонова составитель ни за что не включит в антологию, я знал ещё до её выхода: мы обсуждали эту тему. «Я не считаю Лимонова поэтом», — отрезал Красников. Бродский считал Лимонова поэтом, Губанов считал, Сапгир считал, даже Евтушенко считает, а Красников — нет. Ну, Бог ему судья. Лимонов переживёт и это.
Сложные отношения у Красникова с рок-музыкой. В предисловии к антологии он несколько раз бьёт под рёбра Гребенщикова, противопоставляя замороченному на Востоке гуру – нашего, череповецкого, от земли и берёзок — Башлачёву. (СашБаш, прямо скажем, почитавший и любивший БГ, с таким противопоставлением наотрез бы не согласился, но не будем углубляться в тему).
Пришлось обойтись без рокеров, тем более, что БГ категорически отказывается называть себя поэтом. Но присутствие в антологии Игоря Кормильцева и Егора Летова никак бы её не обеднило б, а? Да и в недавнем именно что поэтическом сборнике Юрия Шевчука есть настоящие стихи.
Но опустим, опустим: послам рок-н-ролла и так славы хватило — и при жизни, и по её завершении, даст Бог, гул благодарности не стихнет.
И барды как-нибудь обойдутся, тем более, что, к примеру, Розенбаум и Митяев поэты, прямо скажем, не самые лучшие. Единственно, надо признать, что Михаил Щербаков – на голову выше 99 из каждой сотни современных стихотворцев; но Щербакова не только Красников не замечает; Щербаков, будем надеяться, привык.
***
Однако, захлопнув том, я стал одно за другим вспоминать почтеннейшие имена, без которых эта антология обойтись бы не должна никак.
Где Юрий Кублановский, прошу прощения? Владислав Лён? Аркадий Пахомов?
А Владимир Алейников, он что? Может все четверо, наряду с Лимоновым, не прошли как бывшие «смогисты», которым в альманах «Поэзия» был вход заказан?
Смотрю дальше: Бахыта Кенжеева – тоже нет. Может, это такая шутка?
Или недоразумение?
Но недоразумения посыпались одно за другим.
Олег Хлебников куда завалился? Туда же куда и Евгений Бунимович?
Где Александр Городницкий? Ему тоже гитара помешала пройти в антологию? Грифом зацепился за дверь? Но он как поэт издаётся уже добрые полвека.
А Борис Херсонский? Ян Шанли? Виктор Куллэ? Галина Климова в чём провинилась? Тимур Кибиров, с позволения сказать, совсем никуда не годится?
Может, некоторые из названных поэты слишком, так сказать, «справа»? Ну так и Владимира Шемшученко в антологии тоже нет. И даже Станислава Куняева! Скажут, что последний почти не пишет последнее десятилетие. Ну, восемь строк для антологии нашёл бы?
Евгений Сабуров, умерший недавно, тоже не обнаружен.
Уже внутренне осознавая что не было, не было и его – и всё-таки надеясь, что, может, пропустил, пролистнул, не заметил, — я судорожно отлистал антологию с алфавитному указателю авторов и не нашёл… Льва Лосева.
После смерти Бродского и Кузнецова — Лосев безусловно был одним из крупнейших поэтов современности – и наряду, скажем, с Владимиром Костровым, обеспечивал русской поэзии то, что мы в данном случае безо всякой иронии назовём «полёт нормальный»: есть одно крыло, есть крыло второе — земля под нами, небо над нами.
Лосев умер недавно, и свой уголок для него найдётся даже в стостраничном изборнике мировой поэзии за все века, что люди слагают стихи – а вот тут не нашлось. А?
Нет, друзья, так не годится.
Повернём к поколению тех, кто, земной свой путь пройдя за середину, и чуть перейдя этот рубеж, во многом определяет сегодня лицо русской поэзии.
Опять я кинулся в алфавитный указатель.
Хорошо, Воденникова составитель не любит, он ещё в предисловии предупредил, что Воденников «гламурный». Поплыли без него, куда деваться.
Алина Витухновская – потерялась. Иван Волков – отчислен. Линор Горалик – не отмечена. Александр Кабанов – нет такого. Вера Павлова, ау? Не отзывается. Дмитрий Сваровский – отсутствует. Евгений Чигрин – позабыт, позаброшен.
Я ведь не называю всех тех, кто пишет и публикуется, я называю имена в литературном сообществе как бы так сказать – очевидные. То есть, если есть очи – эти имена видно.
И, право слово, в антологии не помешали бы ни Андрей Василевский, ни Дмитрий Кузьмин: в контексте, что называется, литпроцесса – они не последние люди, что ни говори.
К поэтам молодым – как наличествующим в антологии, так и отсутствующим – такого строгого счёта не предъявишь: появившихся в последние годы не заметить куда проще, чем Лосева или Кабанова.
Но Ербола Жумагулова всё ж таки стоило разглядеть, его хорошо видно. А ещё Данилу Файзова заметно, Никиту Иванова, Арсения Гончукова, Василия Чепелёва, Бориса Ильина, Екатерину Соколову, Марию Ташову, Наталию Боеву…
Как случилось, что их не увидели всех: и взрослых, и мужающих, и юных?
Давайте по порядку разбираться.
***
Если присмотреться к биографическим справкам, предваряющим авторские подборки, замечаешь одну вещь: среди молодых авторов что-то подозрительно много выпускников Литинститута. Если посмотреть на тех, что родились, начиная с 1981 года – то из 17 – 8 учатся в Лите.
Слов нет, Литинститут – заведение легендарное, и многие живые классики отучились там. Но отчего-то кажется, что здесь – другая история. Дело в том, что составитель антологии – доцент Лита. Может, тут разгадка? Как тут не выбрать, когда молодые авторы сами перед глазами. Из них и набрали новейших поэтов, чтоб далеко не ходить. Или нет?
Но отчего ж так незамысловато выглядит сплошь и рядом финальная часть антологии, и, разрази меня гром, кто, прочтя стихи Наташи Загорской, скажет, что для неё место в антологии должно быть, а для всех мной вышеназванных, включая Лосева, – нет?
Автор этих строк тоже получил в антологии место, да сразу с несколькими стихотворениями – что, в моём понимании, и даёт мне некоторое право написать отзыв. При ином раскладе меня могли б обвинить в зависти и обиде: но какая тут зависть, когда хочется, как в переполненной электричке, привстать и уступить своё место тем, кому и положено на нём находиться.
Отдельным словом хочется упомянуть о «географии» антологии: да, там представлены авторы из десятков городов России, и даже США, Канада, Израиль прислали своих гонцов.
Но въедливый читатель некоторые особенности всё равно обнаружит.
Наверное, это естественно, что из 312 поэтов – 169 имеют отношение к Москве: или родились там, или живут или жили. Призыв «В Москву, в Москву!» актуален по сей день, и если не все, то большая часть самых лучших, самых сильных, самых амбициозных стремятся в столицу (если не довелось там родиться, конечно).
Но всё равно кажется грустным, что поэтов из русских деревень, в антологии можно пересчитать на пальцах одной руки, да и многие города, имеющие, между прочим, писательские организации, представлены в лучшем случае, одним поэтом, в худшем – никем.
Вот, скажем, согласно антологии, в Рязанской области живёт один поэт, ещё один в Архангельске, а в Мурманске и Омске – нет никого. Может, мне не стоит преувеличивать – и наличие города, и даже писательской организации в нём – ещё не есть повод подозревать, что там хорошие поэты найдутся (впрочем, на рязанщине есть, как минимум, ещё Валерий Самарин, в омской земле – Юрий Перминов, а в Архангельске и в Мурманске – небезынтересная и уже замеченная молодёжь).
Но на определённые мысли наводит тот факт, что в противовес иным, малопоэтическим местам, Оренбургская и Нижегородская земля представлена целым поэтическим взводом – из Оренбуржья пришло в антологию сразу 14 поэтов, а из Нижегородчины – 15 (характерно, впрочем, что три самых серьёзных и наиболее известных нижегородских поэта – Марина Кулакова, Елена Крюкова и Игорь Чурдалёв в антологию не попали).
Вполне возможно, что Оренбург и Нижний на всех основаниях претендуют на звание новых поэтических столиц. Но не исключается и тот факт, что Геннадий Красников, родившийся в Оренбургской земле, и живущий меж Оренбургом, Нижним и Подмосковьем, несколько лучше знает ситуацию в тех местах, где приходится быть; что, впрочем, вполне нормально, разве нет?
Может, не столько география и Литинститут повлияли на выбор, а несколько иные вещи?
***
В антологии очевидно внимание составителя к нескольким темам. Это хаос и ужас, ожидающий сегодняшнюю Россию, впавшую во зло и в разврат. Это не столь давний распад СССР. Это православие. Это взаимоотношения русского человека с его русской Родиной. Это человеческая смерть.
Геннадию Красникову эти темы не чужды, и по сердечному созвучию своим мыслям он, как нам кажется, и отбирал стихи других поэтов.
Поэты, которых вышеназванные темы волнуют чуть меньше или совсем не волнуют – явно рисковали быть вычесанными из антологии.
И тем более их не ждало ничего хорошего, если эти темы волнуют их как-то что ли неправильно. Например, если наши геополитические трагедии их не то что не мучают, но даже несколько радуют.
Нисколько не сомневаюсь в верности известных слов о поэте, которым можно не быть, и гражданине, которым быть необходимо. Мало того, уверен, что всякий истинный поэт гражданином быть обязан вдвойне, если не втройне – иначе нечего голос подавать.
Вместе с тем, мне всегда казалось, что истинные почвенники должны быть куда более широки во взглядах, что их извечные оппоненты, всевозможные, свят-свят-свят, либералы и модернисты, если не сказать похуже.
У Сергея Есенина хватало ума и вкуса дружить (а порой и по-дружески ссориться) не только с Клычковым и Орешиным, но и с Шершеневичем да Мариенгофом. Неужель мы с тех пор так оскудели в своих пристрастиях?
***
В антологии слишком много интонационно схожих стихов, написанных будто бы одним автором.
«Люблю Россию захудалую / зову её: Святая Русь. / Никто у сердца ни украл её — / ни швед, ни немец, ни француз. / И наши бравые правители, / и диссиденты-крикуны / проходят – только их и видели — / её не тронув тишины».
«Не верьте этим господам, / Хоть крест они теперь целуют / И строят храм, но стыд и срам, / Рубли сиротские воруют».
Это, между прочим, два разных человека. А вот ещё два разных, только один из них в «мерседесе», а другой — в окне.
«Моя страна горит в огне, / И гибнет музыка во мне,/ И мчит мой белый «мерседес», / А старый друг, как бомж, облез».
«Моё любимое окно, / Чего я в нём не видел только: / Вон из горла мужик вино / Глотает… Вон промчалась «Волга». / А вон последняя модель / Роскошнейшего «мерседеса»… / А за углом стоит бордель / Напротив здания собеса…»
Остаётся только надеяться, что первый автор (который на «мерседесе») не имеет в виду под облезлым бомжом второго автора, и едет, в конце концов, даже не в бордель напротив собеса, а хотя бы в сам собес.
Не сказать, что подобная, весьма, признаем, тривиально задуманная и выполненная продукция, в антологии превалирует – но само наличие подобных текстов радует с трудом.
Порой создаётся впечатление, что этический, или политический, или, чуть реже, религиозный посыл стихотворений многих авторов для Красникова стоит куда выше элементарного поэтического мастерства.
Или, быть может, кто-нибудь объяснит мне, какая ценность в таких вот, наверное, искренних, но совершенно безыскусных строках: «Вижу, как поют / Высоко в раю: / «Свят, свят, свят / Господь Саваоф. / Свят, свят, свят / во веки веков/ Господь Саваоф».
Это ведь собственно всё стихотворение, больше ничего не будет. Хотите я вам ещё семь таких напишу за три минуты?
***
Под занавес хотелось бы указать на несколько обидных недоработок в исполнении антологии.
У калининградского поэта Игоря Белова год рождения в биографической справке обозначен как 1957, хотя, на самом деле Белов родился в 1975. Ошибка понятная, и не такое бывает, но заметим, что в той же биографической справке чёрным по белому прописано, что Белов в 2006 году стал лауреатом молодёжной премии «Эврика». При помощи нехитрого подсчёта составитель мог выяснить, что юного стихотворца Белова наградили, когда ему было без малого полвека. Ей Богу, эврика.
Не очень понятно, почему у одних поэтов в биографических справках обозначены года выхода их поэтических книг, у других (Горбовский, Валентин Сорокин, Шамшурин) — нет, а у третьих (Вознесенский, Пахомов, Седакова) половина книг с датами, половина – нет.
Там вообще с биографическими справками не всегда всё ясно: про Полину Рожнову, к примеру, почему-то написано больше, чем про любого из других 311 авторов. В иных справках нам расскажут кем у автора родители работали (ну, военные, ну и что?), а буйную биографию того же Глеба Горбовского как-то обошли, ни одной подробности. Или про Башлачёва зачем-то написали, что он отказался от съёмок в фильме «Рок». Приводя сей факт составитель хочет подчеркнуть, что Башлачёв возненавидел рок-музыку? Ну так это неправда.
Детали, скажете вы? Но из таких деталей складывается цельная картина.
Зато в антологии есть фотографии всех авторов, что приятно. Быкова только плохо видно. Будем считать, что это ничего, потому что его и так все видели.
***
Геннадий Красников, предполагаю, на все обвинения и замечания, ответит, что всякий желающий может сделать свою собственную антологию, и любоваться ей весь XXI век. Мысль резонная, но только в том случае, если б на красниковоской антологии, непосредственно на обложке, стояла б его фамилия. «Составитель такой-то».
Иначе рассматриваемая здесь книга не имеет никаких прав претендовать на академичность. Читая её, возможно изучать поэзию начала столетия только с некоторыми, так сказать, оговорками. Часть из них приведена выше.
Составитель антологии на меня, конечно, рассердится, а зря.
Посыл моего текста прост.
Геннадий Красников пишет в предисловии, что составленная им прежняя антология — «Русская поэзия. XX век» — выдержала уже два издания и стала библиографической редкостью.
Вот и эта выдержит даже не два, а все четыре.
Надо всего лишь поэтов 55 поэтов туда внести, а поэтов 5 выкинуть (хотя последнее не обязательно). Места мало в книге? Да ну что вы, в антологии шрифт как в букваре. Убираем первый раздел — со Случевским и Фофановым, шрифт делаем поменьше – и всё во втором издании поместится.
Если составителю сложно или брезгливо этим заниматься, я совершенно безвозмездно, за сутки соберу и предоставлю в письменном виде лучшие стихи тех поэтов, что пропущены странным, если не сказать преступным образом.
Заодно поправлю ошибки в биографических справках и подведу их под единый образец. Это ещё займёт часа полтора.
И тогда если кто-то кинет камень в Геннадия Красникова, я этот камень лично подниму и брошу в кидавшего.
Нельзя так подставляться, Геннадий Николаевич. К поэзии, наверное, нужно быть добрее. Вечность всех нас, конечно, рассудит, но это вовсе не повод устраивать судилище уже сейчас, полагаясь исключительно на собственный вкус.
Захар Прилепин