Возможно, мораторий на смертную казнь в России ввели преждевременно. Но если ввели, то возвращаться к прошлому – это цивилизационное отступление. Мы же говорим: Россия – вперёд? Вперёд – это не к смертной казни.
Много лет назад я был совсем молодым, юношей, с лица которого ещё не сошли пубертатные прыщи, брился не чаще одного раза в неделю, влюблялся в светловолосых девушек не реже одного раза в месяц, читал стихи, гулял по ночным набережным, иногда даже трезвый и между всем прочим учился на юридическом факультете Ленинградского университета. Это было романтическое время. Не только для меня, но и для всей страны. Романтическое и прыщавое.
Седые профессора преобразились и с юношеским восторгом читали лекции о правовом государстве, о гражданском обществе, о правах человека. Тогда же началась дискуссия об отмене смертной казни. Эта реформа виделась, прежде всего, как гарантия против повторения периода массовых политических репрессий, как шаг в сторону общечеловеческих ценностей, гуманизма, подальше от догматов классовой борьбы и классового насилия как сути государства и права.
Столпы, подпиравшие советскую юриспруденцию, трескались и валились, но здесь же, невзирая на опасность получить обломком какого-нибудь портика по неприкрытой каской голове, возводили новые опоры, по чертежам то континентальной, то англо-саксонской правовой архитектуры.
В те годы на факультете были два главных авторитета в области теории государства и права: Лев Самойлович Явич и Леопольд Иоганнович Каск. Они были основоположниками и, как водится, самыми непримиримыми оппонентами во всём, что касалось науки. И не только науки.
Например, если Лев Самойлович курил «Беломор», то Леопольд Иоганнович – «Приму». Лев Самойлович стоял на позиции права, как результата общественного договора, а Леопольд Иоганнович отстаивал собственную кибернетическую теорию права. Лев Самойлович, к примеру, высказался за отмену смертной казни? Будьте уверены, Леопольд Иоганнович приведёт убедительные аргументы в пользу её сохранения.
При этом оба были величайшими учёными, личностями масштаба патриархов, внушавшими священный трепет; позже я редко встречал таких людей. Студенты их любили, хотя и посмеивались и рассказывали легенды об их вечном соперничестве. Я до сих пор не знаю, что в этих легендах правда, что нет.
Говорят, они знали друг друга давно. Соперничали во всём. И даже любили одну и ту же девушку. Эта девушка вышла сначала замуж за Леопольда Каска, а потом ушла от него к Льву Явичу. Оба профессора были ветеранами войны. Каск попал в танкисты, танкист – это очень круто! Но Явич записался в лётчики. Лётчик – круче, чем танкист. Каск горел в танке, ему ампутировали обе руки вместе с предплечьями, он научился управляться протезами и мог сам, с чудовищной ловкостью, чиркнуть спичкой и закурить папиросу. Никому не позволял себе помогать. А Явича ранили в ногу, он ходил с изящной тросточкой. И благосклонно соглашался, когда услужливый аспирант подносил огонь к его сигарете.
В 1990 году Лев Самойлович эмигрировал в Израиль. С того года Леопольд Иоганнович стал сильно сдавать. Его голос становился всё тише, тело и ум слабели. Без вечного антагониста жизнь потеряла смысл. В 1998 году профессор Каск оставил этот мир. А профессор Явич прожил на 6 лет больше.
В 1999 году Конституционный суд России ввёл мораторий на смертную казнь. Мораторий действует до тех пор, пока во всех субъектах Российской Федерации не появятся суды присяжных. Последним субъектом, где суда присяжных не было, оставалась Чеченская республика. И вот, с 1 января 2010 года, суды присяжных в Чечне начинают действовать. Основание действия моратория отпадает.
Правда, в 1997 году, при вступлении в Совет Европы, Россия подписала протокол об отмене смертной казни в мирное время. Но Госдума протокол так и не ратифицировала, в связи с чем он не вступил в силу.
И дебаты о смертной казни разгорелись с новой силой.
Вот только я уже не такой молодой и романтичный, бреюсь чаще, чем читаю стихи, по набережным не гуляю даже сильно пьяный – иду домой спать. И страна такая же стала, скучная и прагматичная. Никто не верит в светлое правовое завтра, а позицию по смертной казни важные персоны вычисляют так, чтобы приобрести пару лишних акций политического капитала, либо стараются угадать, куда в этом вопросе покажет начальственный флюгер.
А смертная казнь – тема вечная. И вопросов в этой теме всегда больше, чем ответов. В своём высшем изводе этот спор вечен, как спор между Явичем и Каском. Каждый профессор прав по своему. Лётчики, конечно, больше нравились девушкам, но без танкистов войну мы бы не выиграли.
Плохо когда решение в такой области привязывается к текущей ситуации, мотивируется политической целесообразностью момента – усилением опасности терроризма, например. Ещё интересно и показательно, что в этом вопросе вся Россия зависела от того, как скоро будут установлены все предусмотренные законом судебные институты в одном, самом больном регионе – в Чеченской республике.
Что я сам думаю? Я не буду повторять аргументы про возможность судебной ошибки, про то, что пожизненное заключение страшнее смертной казни, я скажу лишь одно. Возможно, мораторий на смертную казнь в России ввели преждевременно. Но если ввели, то возвращаться к прошлому – это цивилизационное отступление. Мы же говорим: Россия – вперёд? Вперёд – это не к смертной казни. Смертная казнь явно в противоположной стороне.
Смертная казнь – это символический маркер. Маркер общественного сознания и идеи государственного устройства. А к практике борьбы с преступностью наличие или отсутствие смертной казни в числе санкций за уголовные преступления, как ни странно, имеет слабое отношение. Давно известно, что жестокость санкций не коррелирует с уровнем преступности. Здесь гораздо более важны другие вещи: раскрываемость преступлений, неотвратимость и законность наказания.
А главное, что все дискуссии о высшей мере наказания – пустопорожняя болтовня, пока в обществе принимается и оправдывается практика бессудных казней. Даже специальное слово прижилось – «уничтожить». Уничтожить преступника – значит, убить его без суда и следствия. На основе одного предположения, что он, к примеру, террорист. Всегда ли это правильно? Есть ведь нормы, регулирующие применение оружия сотрудниками силовых ведомств и пределы необходимой самообороны. Каждый ли случай, когда где-нибудь в Ингушетии на дороге расстрелян автомобиль, в котором предположительно находились террористы, разбирается на основе закона?
Как понимать, когда государственный чиновник объявляет, что «террористы – вне закона»? Никто не должен быть вне закона, ни террорист, ни сам чиновник. Иначе закон немногого стоит. Нам говорят: преступники другого языка не понимают. Согласен, не понимают. Преступники полагают, что только насилием можно достичь цели – но потому они и преступники! Они не понимают. А мы? Если мы думаем так же, как они – то чем мы лучше?
Мы должны понимать, что насилие применимо только в случае крайней необходимости, в рамках, установленных законом и правом. А смертная казнь, если её восстановят – только по решению суда.
И это касается не только террористов. Юноша с оружием в лесу – опасен. А серийный маньяк, орудующий в соседнем парке? Разве он менее опасен для общества? Маньяка нужно отловить, тщательно расследовать все его преступления, провести суд и только потом казнить. А юношу в лесу можно просто уничтожить. Получается, маньяк-убийца в лучшем положении, чем «террорист», который, может, ещё и не стрелял ни разу.
Это неправильно. Не должно быть разных стандартов. Закон один для всех. Иначе это не закон. Иначе начинается самосуд. Отчим подвергшегося насилию мальчика насмерть забивает педофила. Общественность громогласно заявляет: руки прочь от человека, защитившего своего ребёнка! А следствие между тем выясняет, что убитый поставлял герою-отчиму наркотики, герой задолжал крупную сумму, в связи с чем возник конфликт, а изнасилование слишком похоже на инсценировку, и вполне можно было «насильника» обезвредить и сдать в милицию, а не убивать на месте.
Это к тому, что в любом случае вина должна быть установлена судом. И любого преступника, если есть возможность, нужно не «уничтожать», а предавать в руки правосудия. Могут быть исключительные ситуации. Но они не отменяют правила. И это правило отличает общество от банды преступников, силу права от права силы.
Герман Садулаев
Комментарии:
10-01-26 22:39 Глеб Раздольнов
Браво, Герман!!! Ответить
10-02-22 15:41 Олег Леонтьев
Подпишусь под каждым словом! Ответить
10-03-30 11:46 Михаил Потапович
Ностальгически начинается статья — шальная, нетрезвая молодость, романтическое и прыщавое время. Прыщавые мысли. Красивый переход про двух непримиримых профессоров, влюблённых в одну девушку. Позиция автора в отношении одной из самых болезненных проблем нашего общества скользкая и завуалированная. Никакой конкретики, просто очередное «мыло». Идёт террористическая война против России. И не видно ей конца. Зло вымещается на простом народе, потому что он беззащитен. Последние события в московском метро — ещё два зверства против человечности. О каком гуманизме идёт речь??? Президент Медведев правильно сказал, что такое творят звери, а не люди. Нет, их я бы и зверями не назвал бы. Звери просто до такого не додумались бы. Это исчадьи ада. И те, кого считают фанатиками-смертниками и тем более те, кто это хладнокровно планирует. Поймайте их, судите самым гуманным в мире судом, посадите в тюрьму пожизненно, кормите их, водите гулять как домашних животных. Это разве справедливо? Это очень ласково. Ещё чуть раньше президент оговорился: после трагедии с «Невским экспрессом» все террористы были уничтожены — до тла. Нет, видимо ещё далеко не до тла. Обязанность государства — защитить своих граждан. Государство к сожалению пока с этим не справляется. Силовики должны, согласен с автором, работать на упреждение — действовать первым номером. А не бить потом своими дубинами по головам зачастую кому придётся. И ещё. Автор с лёгкостью берётся за сложнейшую тему, потому что может у него ещё не наболело. Уважаемый Герман похоже редко спускается в метро и не ездит в поездах. Он перемещается по воздуху на ковре-самолёте в сопровождении истребителей-перехвадчиков последнего поколения и старика Хаттабыча? Ответить
10-04-01 20:06 Татьяна, неудавшийся юрист
С некоторыми мыслями автора я согласна. Прежде, чем осудить человека, нужно доказать его вину. Если его тяжкая вина доказана, например, преднамеренное убийство, насилие над детьми, терроризм и так далее, то можно, я считаю, к такому «человеку» применить высшую меру наказания, а не 20 лет тюрьмы или пожизненное заключение. Я понимаю и не осуждаю тех людей, которые вершат самосуд над насильниками и убийцами детей или близких родственников. Любой преступник должен быть сурово наказан, чтобы другим неповадно было. Ко всему прочему, я бы запретила показывать по телевизору бандитские сериалы, где рекой льётся кровь. Ответить
10-07-12 17:35 Дмитрий
Интересная статья. И вроде бы правильно все написано. Но вот как задерживать «юношей» с оружием в лесу и судить как полагается в рамках, установленных законом, когда в момент задержания эти юноши открывают прицельную стрельбу по милиционерам и нередко убивают их, оставляя семьи без кормильцев… Когда ежедневно поступают сводки об очередном убийстве миллиционеров в Чечне, Ингушетии, Дагестане? Это уже совсем не мирное время, а фактически боевые действия, только хорошо завуалированные. А на войне, даже по европейскому договору, казнь без суда и следствия, никто не отменял. Ответить