Советы господину Федорову Николаю Васильевичу, руководителю «Института социально-экономических и политических исследований», получившему от власти задание подготовить программу обновления России. Часть первая.
Федерация — союз субъектов. Но каким должен быть сам субъект федерации, что не только значится на карте России, а реально выполняет функцию системообразующего фрагмента государства? Я рассматриваю этот вопрос с числовых позиций. Может ли быть полноценным субъектом региональное образование общей численностью в 800-900 тысяч человек? Не может и не должно быть. Хотя сегодня более половины областей и республик страны имеют именно такое население, а некоторые из них и значительно меньше.
Величина субъекта имеет прямое отношение к качеству его функционирования и не только в рамках самого образования, но, прежде всего, в масштабах страны. Чем крупнее субъект, тем выше концентрация его ресурсов — демографических, природных, интеллектуальных, трудовых. Региональные элиты не размываются по небольшим субъектам, а стягиваются отовсюду к крупному центру, проходят более жесткий отбор, крепчают на более сложных и масштабных задачах, перед которыми открывается большой простор для самореализации. Столицы субъектов приобретают характер мегаполисов, что делает их привлекательными для элит и инвестиций. Но что в этом контексте можно сказать о таких областных городах, как Кызыл, Майкоп, Черкесск, Биробиджан, Благовещенск или Киров. Их потенция тянет на городки губернского подчинения, но никак не на ее центры.
Расчеты показывают, что оптимальный размер для российского субъекта федерации — это регион не менее пяти миллионов жителей. К слову сказать, зарубежный опыт свидетельствует о том же. В США, например, на триста миллионов жителей приходится пятьдесят два штата, в ФРГ на восемьдесят миллионов приходится пятнадцать субъектов федерации. Индия, где проживает более одного миллиарда человек, делится на двадцать один штат и девять союзных территорий. Бразилия, страна близкая к России по населению и объему производимого ВВП, разделена на двадцать два штата и четыре территории. Китай – государство с населением вдесятеро большим, чем Россия, делится на двадцать две провинции и пять автономных районов, и так далее. У нас же — более восьмидесяти регионов…
Во всех развитых странах районирование происходит по экономическому принципу, который, безусловно, превалирует над политическим. Это вполне соответствует как историческому прошлому, так и вызову настоящего — процессу глобализации совокупной жизни. Действительно, если сегодня от Енисея на Восток – и вплоть до Тихоокеанского побережья, у нас осталось проживать около семи миллионов человек, зачем иметь на этой территории около десяти субъектов федерации? Пусть останется один, ну два, но могущественных, способных решать проблемы организации местной жизни. Процесс укрупнения субъектов Российской Федерации, на мой взгляд, назрел объективно. Собственно, еще в 80-90-е годы региональные власти выступили с идеей оформления крупных территориально-промышленных «кустов», которые бы объединили области в мощные, самодостаточные в хозяйственном плане экономические союзы. Вспомним, были подписаны «Сибирское соглашение», Верхнее — Волжский договор. Несмотря на все потрясения последних десятилетий, неопределенность законов и политических институтов, выплеснувшиеся центробежные процессы, дезинтеграция власти, стремление регионов к укрупнению отнюдь не угасли. Прошедшее объединение Пермской области и Коми-Пермяцкого автономного округа, слияние Красноярского края с Таймырским и Эвенкийским округами — актуальная потребность, продиктованная инстинктом выживания. Но с другой стороны, это лишь первые шаги глобальной реформы административного деления России.
В свое время Россия уже прошла путь разумного укрепления субъектов государства, создав такое емкое и комплексное понятие как «губерния». При населении около ста миллионов человек — их было всего 45 (в современных границах Российской Федерации). Губернатор был наместником, то есть представителем центральной власти, но одновременно и первым, единоличным правителем подчиненной ему территории. Местная законодательная власть — земство — и поддерживала, и контролировала его. Если просмотреть титул российского императора, то и здесь мы видим следы укрупненного подхода. В них как раз названы наиболее общие административно- структурные единицы. Почти все национальности, народы и общины Зауралья отнесены к Сибирскому ханству и т.д. Следует принять во внимание, что титул вырабатывался веками и отражал подлинную историю становления российской государственности. Есть смысл вернуться к прошлому и вновь осмыслить его — уже с современных позиций.
Сегодня, перед выборами в государственную Думу, настал, мне кажется, удобный момент для необходимого окончательного прорыва в административно-территориальном делении страны. Семь федеральных округов, которые уже реально существуют, являясь носителями на территориях прямой президентской власти, не заменяют субъекты федерации, но дают в некотором роде прообраз возможного их укрупнения. 10, максимум 15 губерний — вот оптимальный предел, который позволит создать единое и самодостаточное политико-экономическое пространство новой России.
Оптимальное территориальное деление России по экономическому принципу может быть проведено на основе созданных еще в СССР экономических районов. Основываясь на этом, в стране должны быть следующие губернии:
— Северо-Западная с центром в Санкт- Петербурге;
— Центральная с центром в Москве;
— Волго-Вятская с центром в Нижнем Новгороде;
— Центрально-Черноземная с центром в Воронеже;
— Поволжская с центром в Волгограде;
— Северо-Кавказская с центром в Краснодаре;
— Уральская с центром в Екатеринбурге;
— Западно-Сибирская с центром в Новосибирске;
— Восточно-Сибирская с центром в Красноярске;
— Дальневосточная с центром в Хабаровске;
— Терская (Горская) с центром по ротационному ежегодному принципу: в Грозном – Махачкале – Владикавказе — Нальчике;
— Калининградская.
Многочисленные народности России сохраняют в рамках губерний культурную автономию. Таким образом, Россия делится на двенадцать губерний, то есть субъектов федерации.
Создание этих регионов позволит разделить страну на цельные в экономическом отношении части, в основе которых находятся территориально – производственные комплексы, характеризующиеся определенным сочетанием отраслей промышленности, сельского хозяйства, строительства, сферы услуг, общностью экономико- географического положения и исторического прошлого, обеспечивающими специализацию данной губернии на экономическом пространстве России.
Новое административное деление России позволит в восемь – девять раз сократить аппарат чиновников субъектов федерации (с учетом упразднения федеральных округов, надобность в которых отпадет). Это даст огромную экономию бюджетных средств. Бюджет будет экономить и на резком сокращении огромного числа выборов которые будут проводиться в 12 регионах, а не в восьмидесяти пяти, как сейчас. Существенный эффект получит малый и средний бизнес от снятия многочисленных препон в виде различных регистраций, лицензирования и т. д. и т. п.
Классическое определение рентабельности – это отношение прибыли к себестоимости (издержкам). Но мир развивается, усложняются экономические отношения. Сегодня мне представляется, что пора вводить новые экономические термины:
— рентабельность человека
— рентабельность государства.
I. Рентабельность человека – это способность эффективно предложить себя рынку труда. Обладать знаниями (навыками), способствующими сокращению расходов на производствах и увеличению прибыли хозяйствующего субъекта.
Чтобы повысить свою рентабельность (имидж эффективного члена общества), человек трудиться над своим совершенствованием: овладевает академическими знаниями, повышает свое профессиональное мастерство, постоянно находится в поиске инноваций.
Чем шире он может предложить себя инвестиционному ресурсу, тем выше его статус рентабельности. Но ранжир рентабельности не должен влиять на его социальный статус. За всеми гражданами общества сохраняются одинаковые (равные) права.
Поверьте, через пару десятков лет наступит время сертификации людей на рентабельность. Впрочем, это уже в какой-то мере существует. Разве аттестат профтехучилища, диплом ВУЗа, научная степень и звание не разводят род людской по разным этажам социальных лестниц?
II. Рентабельность государства – это самодостаточное моно или
мультикультурное образование, функционирующее без регулярной внешней финансово-экономической помощи. Во время становления Евросоюза некоторые экономисты рекомендовали создать ЕС разных скоростей. В кругу первом оказались бы страны с высокими экономическими и демографическими показателями. Во втором, третьем и четвертом – с менее развитой экономической инфраструктурой. По мере улучшения экономических показателей из четвертого круга они переходили бы в третий, из третьего во второй, из второго в первый.
К сожалению, эта идея натолкнулась на закон политических
предпочтений. И сейчас мы являемся свидетелями финансово-экономических проблем в некоторых странах ЕС.
Итак, к нерентабельным странам относятся прежде всего
государства, в которых нет публичной политики, свободно-рыночных отношений, а демографический ресурс — небольшой. К этим странам может быть применим термин «политическая и экономическая нерентабельность».
Глобализация мирового рынка окончательно разрушила идею функционирования небольших этнических политико-административных образований, типа автономных республик и областей. В новом Миллениуме основным мировым требованием к человеку стала рентабельность. Человек должен ее добиться, иначе ему придется довольствоваться социальными пособиями и низкой заработной платой. Впрочем, рентабельность отдельного человека зависит и от рентабельности всего общества.
Но тут дела обстоят еще сложнее. В развитом обществе с транспарентной политико-экономической системой «рентабельное сословие» может составлять большинство от общего населения, а в патриархальном, закрытом, однопартийном государстве – меньшую его часть. В этом смысле не могут существовать такие независимые государства, как Абхазия или Южная Осетия. Они всегда будут нуждаться во внешней финансово-экономической помощи. Подобное нужно сказать и о десятке политико-административных образований (правда, пока без статуса независимых), разбросанных на карте России. Ни Калмыкия, ни Мордовия, ни Карачаево-Черкессия, ни другие этнические единения самостоятельно существовать не могут. А «политическая крыша» нет-нет, да и провоцирует идею «независимости».
Сегодня в арсенале экономистов, способных довольно точно определять порог рентабельности возможного или недавно созданного государства, на первом месте всегда стоит экономическая география, т.е. наличие и объемы полезных ископаемых, на втором – демографический ресурс или, иначе, рентабельность каждого гражданина. Но повышение рентабельности возможно только в открытом обществе! Транспарентность — тут твердая гарантия!
Александр Потёмкин
Комментарии:
13-03-13 21:01 Svetlana
Ah, i see. Well that’s not too tikcry at all!» Ответить