Фильм «1612» показал технический блеск и концептуальную нищету нашего современного кинематографа
Просмотр нового фильма Владимира Хотиненко вызывает сразу несколько противоречащих друг другу реакций. Противоречия эти не могут быть сняты в рамках рассмотрения только данного произведения, вынуждая к более широким обобщениям и нелицеприятному диагнозу нынешней киноиндустрии России. Обязывает к тому и факт, что «1612» является выполнением если не государственного, то уж точно – общественного заказа – ведь объявление 4 ноября государственным праздником взывало закономерный всплеск интереса к событиям, которые стали историческим поводом для нынешнего Дня народного единства.
УСПЕХ, ОБРЕЧЕННЫЙ НА ПРОВАЛ
Итак, с одной стороны мы видим в «1612» высочайший уровень проработанности исторического антуража и спецэффектов. Если проводить сравнение с западными образцами, то оно будет далеко не всегда в пользу последних. «1612» – этапный фильм для российского исторического кинематографа. Мировой технический уровень достигнут, а кое-где даже обогащен. Детализированная выверенность костюмов персонажей всех уровней от бурлаков до аристократов и посадских людей, предметы быта, натуралистические сцены кровопролития, которые сконцентрированы в первой четверти фильма, а равно в эпизодах, посвященных штурму городского кремля, заставляют воспринимать происходящее на экране как предельно достоверное. Модельно раскроенные польские гусары, медленно сползающая по лезвию шпаги голова поверженного гетмана, безупречная логистика батальных сцен, символический ряд…
Следует напомнить, что солидный бюджет (12 млн долларов) сам по себе не служит гарантией при отсутствии энтузиазма со стороны соответствующих исполнителей. В данном случае генеральному продюсеру Никите Михалкову удалось пробудить его у лучших специалистов: костюмеров Сергея Стручева («Сибирский цирюльник», «К-19») и Натальи Дзюбенко («Зависть богов»), художника-постановщика Константина Мельникова («Гибель империи»), главного оператора Ильи Демина («По ту сторону волков»), оператора параллельных съемок Дениса Аларкона Рамиреса («Ночной дозор-2»), звукорежиссера Сергея Сашнина и многих других. Рискуя показать собственную некомпетентность, прервем этот перечень, поскольку всех замечательных мастеров, участвовавших в создании фильма, просто невозможно перечислить в краткой рецензии.
Хотя, с другой стороны, без их труда писать о «1612» не стоило бы вообще. Насколько изысканна и технически совершенна визуально-звуковая плоть фильма, настолько провальна и вопиюще непрофессиональна его концепция. Фильм, начинающийся как историческая драма, к середине переходит в псевдоисторический боевик, потом просто в боевик, потом в черную комедию, а затем в самый настоящий гротеск, едва ли не глумящийся над нравами Московской Руси в лучших (или точнее сказать, худших) советских традициях. Создается впечатление, что создатели «1612» лишь на стадии монтажа начали серьезно определяться с его идентификацией.
ДЛЯ СРЕДНЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА
Можно только догадываться о том, каких усилий стоило замечательному режиссеру Владимиру Хотиненко привести заведомо проигрышную идею картины к более-менее «смотрибельному» результату. Взвесив все за и против, он, вероятно, остановился на жанре псевдоисторической сказки для детей среднего школьного возраста. Думается, лишь эта категория зрителя может воспринимать фильм без внутреннего конфликта, связывая по ассоциации с каким-нибудь веселым мультиком на древнерусскую тему типа «Алеши Поповича».
В этом плане Ариф Алиев, по одноименной книге коего снят фильм, может гордиться тем, что, наряду с профессией киносценариста, стяжал ныне лавры писателя для подростков. В «хрониках Смутного времени» история трактуется настолько вольно, что даже авантюрный роман а ля Перес-Реверте окончательно капитулирует перед фэнтези в стиле «Волкодава».
Дочь царя Бориса Годунова, Ксения, оказывается, родила дочь от некоего польского «гетмана», который стремится возвести Ксению на трон. Гетман пичкает свою печальную наложницу чем-то вроде тогдашнего амитриптилина, отчего к середине фильма ее сомнамбулизм не вызывает ничего, кроме раздражения. (В определенном смысле история Алиева напоминает похождения атамана Заруцкого и Марины Мнишек – правда, с той разницей, что доминирующая роль в сем тандеме принадлежала именно даме).
В отличие от зрителя, холоп Андрейка в Ксению влюблен с детства. Чтоб спасти любимую, он делается слугой испанского наемника дона Альваро, а после смерти кабальеро проходит магическое посвящение в его ученики наподобие того, как покойный Карлос Кастанеда у покойного Дона Хуана. Ведомый тенью дона Альваро по пути то ли классической науки фехтования (которую постигает методом обучения во сне), то ли нетрадиционной магрибской мудрости (через медитацию над суфийской диаграммой), Андрейка превращается из слуги в аристократа по духу, а затем и в настоящего кандидата на московский престол. Таковым его делают уморительные бородачи-бояре, явно восставшие из комедии Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию».
Лексика «1612» вполне актуальна. Русские персонажи фильма щеголяют выражениями «легко!», «не парься» и прочими перлами молодежного сленга. Правда, персонажи-иностранцы обладают завидной привилегией изъясняться на языке своей страны и эпохи. Шляхтичи говорят строго по-польски, католические монахи строго по-итальянски и т.д.; их речь поясняют субтитры. В этом пункте логику сценариста особенно трудно уловить. Придавая своему опусу флер историчности правой рукой, левой он сам же его разрушает.
ПОНРАВИТСЯ ЛИ «1612» ТАТАРСКОМУ ЗРИТЕЛЮ?
В других местах логика, напротив, вполне прозрачна, однако фильму это тоже не идет на пользу. Скажем, вполне объяснимо желание в пару к главному герою, этническому русскому, добавить товарища, этнического татарина. Ведь уже начиная с XIV века можно говорить о русско-татарском боевом братстве, а в Смутное время татарские подданные Москвы показывали подчас больший патриотизм, чем некоторые русские… Руководствуясь самыми благими намерениями, Ариф Алиев делает спутником Андрейки татарского парня Костку, шутника, смельчака и бабника.
Возможно, образ неунывающего чумазого Костки и вызовет симпатии у русской части зрителей. Но вряд ли стоит ожидать ее от зрителей-татар, которым удивительное однообразие «татарских товарищей русских героев» в фильмах последнего времени должно было изрядно поднадоесть. Иногда хочется откровенно спросить у знатоков отечественного кинопроизводства: скажите, ну откуда эта навязчивая идея показывать в кино именно бродяжничающих татар, в то время как большая их часть предпочитала жить в местах своего компактного обитания? Кроме того, в реальной истории (которая, кстати, намного интереснее алиевского фэнтези) в составе России существовало Касимовское ханство, жители которого свободно исповедовали ислам и при том были верными союзниками московского царя. Или вот еще вопиющий пример, раз уж в «1612» так муссируется тема Годуновых и неоднократно всуе поминается Чингисхан. В походе царя Бориса на крымского хана главную роль в русском войске сыграли служилые татары. Главнокомандующим выступал астраханский царевич Арасланалей Кайбулович, полк правой руки подчинялся царевичу из Казани Ураз-магмету, с передовым полком шел сибирский хан Маметкул, которому подчинялся князь Дмитрий Шуйский… Полагаем, что татарский зритель хотя бы в день общенационального единства должен был бы получить возможность лицезреть достойное воплощение своего этно-исторического архетипа (воина, государственного деятеля, полководца, человека большого стиля), а не очередную вариацию «махмудки» из «Белого солнца пустыни». Правда, для этого сценарист фильма на историческую тему должен действительно владеть историей, а не пытаться переделать ее под собственные фантазии.
ЕДИНОРОГ ПОД НАРКОЗОМ
К сожалению, и с фантазийной стороной в «1612» далеко не все в ажуре. Как водится в любимых молодежью RPG, «гишпанец» Андрейка обрастает по ходу сюжета всякими «арморами». Ну а «имун» против вражеской «магии» у него имеется изначально. Это деревянный рог единорога с ворот резиденции Годуновых.
Введение символа единорога можно было бы приветствовать обеими руками. Единорог в паре со львом, служил одной из центральных эмблем в геральдике XVI-XVII вв. На сайте фильма можно встретить даже научную статью об образе единорога, из которой видно, что он является для авторов краеугольным символом. Однако чтобы осесть в сознании зрителя, символ должен жить, в фильме же непобедимый, мощный единорог весьма анемичен, чем сильно напоминает принцессу Ксению. Белый конь с рогом неприкаянно бродит по лесам, изредка лакая воду из болотца. Если уж авторы так настаивают на введении некой символической реальности, то для улучшения аналогии могли бы хоть как-то драматизировать показ фантастического зверя. К примеру, пушка, которую используют поляки для штурма русского города, несет на себе символ льва. Так почему бы не показать его схватку с единорогом? Тем более что пушки, называвшиеся «единорогами», в XVII веке действительно были на вооружении в русской армии. Или (проводя аналогию с индриком-зверем из «Голубиной песни»), почему бы не разыграть сцену попрания единорогом (кстати, символом чистоты) змеи ползучей? Но змея в «1612» ползает как-то совсем отдельно от единорога…
Все это, однако, сущая безделица по сравнению с тем произволом, который учиняет сценарист с историческими персонажами: той же Годуновой, князем Пожарским, воеводой Мининым, советом бояр… Сравнивать их с настоящими просто язык не поворачивается, ибо все это напоминает скверный фарс. Могут возразить: «А они вовсе и не исторические. Реальные использованы лишь как прототипы». В таком подходе сквозит откровенное лукавство. Кого заинтересовало бы творение г-на Алиева, не будь оно привязано к реальной истории? Разве социальный заказ состоял в том, чтобы снять фильм-фэнтези? Что празднуется нами 4 ноября? День сказочных героев? День Кастанеды? Или все-таки дата освобождения России от захватчиков, политая реальной, а не бутафорской кровью?
Если речь идет о выполнении социального заказа, то у него, как у любого заказа, существует приемщик. В связи с этим возникает новый ряд вопросов. Интересно, каким образом был выбран именно этот сценарий? Был ли вообще выбор, тендер и пр. или все решалось, что называется, «кругом единомышленников»?
ИСТОРИЯ ИНТЕРЕСНЕЙ ФЭНТЕЗИ
Какие выводы можно сделать из сказанного?
Прежде всего, пора вернуться к практике публичного обсуждения исторических картин (как происходило, например, со сценарием «Александра Невского» в 1930-е годы). Эта практика оправдала себя, поскольку производит на свет не стареющие десятки лет произведения, достойные настоящих творцов (к числу, которых, кстати, вполне заслуженно принадлежит и сам Владимир Хотиненко), а не быстро меркнущие блокбастеры. В обсуждении не последнюю роль должны играть профессиональные историки. Вряд ли они станут претендовать на сценаристский хлеб с маслом, а вот подсказать несколько сюжетных ходов, не уводящих в темный лес от исторической реальности, всегда будут рады.
Еще лучше было бы устраивать публичные конкурсы исторических кинопроектов, как это происходит с историческими памятниками. В таком случае мы получим хотя бы минимальный заслон от круговой поруки, которая играет в мировой индустрии кино, как известно, не последнюю роль.
Роман Багдасаров