Часть 2
«Чудесно! Я еще никогда не исполняла роль начинающей звезды эстрады, но всегда мечтала об этом. Можно вопрос к автору пьесы? У меня предложение изменить одну сцену, сделать ее более выразительной. –«Какую»? –«Будущей звезде понравился этот алмаз. Она своими чарами гипнотизирует кавалера, и он дарит ей кольцо со словами: «Этот скромный подарок в залог нашей великой любви». –«Идея замечательная! Браво! Но сцена не убедительна по национальному признаку. Перед героиней — армяне, очень рациональные люди. Они любят женщин, но сходят с ума по бриллиантам. Если бы герои пьесы были грузины или евреи — то сцена была бы потрясающей по эмоциональности. Героине можно было бы пустить слезу, а герою кровь — в знак вечной верности. Поскольку автор пишет сценарий буквально на ходу, у него самого некоторое дополнение к сценарному плану. У героев пьесы, за кулисами сцены, многочисленная охрана. Тебя к ним пустят, меня нет. Необходимо обозначить, но очень нейтрально, существование своего кузена. Примерно так: «Я так беспокоюсь за своего брата, он очень азартный малый. Если он меня будет искать, скажите, пожалуйста, чтобы его на пару минут пропустили ко мне. Он такой болезненный». –«Великолепно!» -«Но необходима ключевая, завершающая фраза. Последнее слово в финальной части. Мое предложение такое — героиня с пафосом в голосе говорит: «Наши русские мужики — это одно несчастье. Пьяницы, наркоманы, лентяи. Ни любовник не поддержит, ни брат — оба сидят на шее!»
-«Очень эффектно и убедительно. Чтобы омыть бальзамом армянскую душу, героиня может продолжить, как бы мечтая о будущем: «Говорят, лучшие любовники армяне! Вот бы мне только одного, честного». –«Чудесно! Я согласна, так будет более убедительно, с мечтательной перспективой. Кстати, можно посмотреть бриллиант?»
Господин Алтынов открыл коробочку. В ней были две другие. «Это настоящий? Чудеса! Какая божественная игра! А здесь что?» — госпожа Врубельская не могла оторвать взгляда от бриллианта. – «Страз, или муляж. Подделка». –« Да? Но мне он тоже нравится. Что за камень?» -«Цирконий. У нас мало времени. Публика ждет артистов. Действие спектакля началось. Любовь Погоня уже раскошеливает героев пьесы. Теперь твой выход — надежда российской музыки». –«Сейчас станция. Плохая примета начинать диалог на остановке. Мой выход прошу объявить после отправления. Люблю работать на движущейся сцене. Один вопрос, директор. Если они предложат мне больше, чем мы выиграем в финале спектакля? Ну скажем, у героя рождается прекрасная идея или деловое предложение. Он смотрит на героиню пьесы и говорит: «Я дам тебе, девочка, двадцать пять тысяч долларов. Устрой мне медовую ночь. Покажи, как может любить русская женщина». Как быть? Двадцать пять тысяч долларов лично мне, а другая, меньшая сумма за работу с камнем на нас двоих?» -«Теоретически это возможно. Запомни, Яночка! Я артист, я игрок. Игрок в каждой мелочи, в каждой сцене реальной жизни. Без игры — я труп. Деньги для меня вторичны – главное перманентное творчество. Non Stop. Двадцать четыре часа в сутки — игра. Игра тотальная. Я играю на поле Бога, на площадках дьявола. Я играю даже с самим собой. Левая рука играет против правой. Мое сердце играет против собственной души. Я играю во сне, в постели, с песней любви и чувствами ненависти, играю с детьми и стариками, с близкими и неизвестными. Моя смерть будет игрой моей последней пьесы. Если ты хочешь быть рядом со мной, ты должна сохранить только одно, но самое главное — абсолютную преданность профессии. Необходимо срочно менять свою ментальность. А путанство забудь напрочь! Ты становишься игроком! К слову, о финансах. По-моему, я четко обозначил твою часть — пятнадцать процентов. «Пополам» — удачная гипербола. Я начинаю ценить твой юмор». –«Я тебя люблю, директор! Я научусь играть. Я буду играть против тебя. Я научусь побеждать тебя. Ха, ха, ха!» — в этом признании барышни Врубельской было что-то действительно демоническое. Стало совсем темно. Поезд тронулся и покатил на север.
«На сцену, будущая звезда музыкального мира!» Игроки направились исполнять свои роли.
«Ах, где вы так долго? Они вас ждут», — проводница Погоня встретила их в тамбуре. –«Минутку. Как зовут родственников? Кузен и кузина должны знать друг друга. Иван и Жанна Бородины. – «Чудесно! Главное, очень убедительно». –«Через сорок пять минут мой выход. На исполнение своей роли я отвожу себе пятнадцать минут. Потом начнется хаос. Вперед!»
«Приветствую вас, господа коммерсанты», — на лице барышни Врубельской сияла обворожительная улыбка. –«Вах, шат лавем то, очень красивый девушка — захадите. Мы ждем вас». –«Вы меня узнали? Я Жанна Бородина, исполнительница классической музыки на фортепиано». –«Да, да! Канечна, знаем. Как ни знаем, то. Канечна. Меня завут Самвел, маего друга завут Спартак. Просим вас быть нашим гостем. Вах, шат лавем, то». –«Как отмечают музыкальные критики, мне особенно оригинально удается играть Моцарта: «Притворная простушка» и «Волшебная флейта». На фестивале в Брегенце, в Австрии, на родине композитора, я была третьей. Во французском городке Бон, в Бургундии, на фестивале музыки Клода Дебюсси я играла мистерию «Мученичество Святого Себастьяна» и стала второй лауреаткой. –«Очень харашо. Мы знаем. Читали, да». –«Я вас по телевизору видел, — вмешался Спартак. Он говорил без акцента. Это был мужчина лет пятидесяти с крупной поседевшей бородой и хитрющими хищными глазами. Внешне он понравился Врубельской, и именно его она избрала для атаки своими чарами». –«Вы удивительные, вы редкие люди. Вы интересуетесь классической музыкой. Образно говоря, вас можно отнести к реликтовому этносу. Нынче большинству нравится пустая невыразительная эстрада. Я, как, видимо, и вы, очень огорчена этим массовым безвкусным искусством. –«Арама Хачатуряна вы играете? — спросил Спартак. –«Я многие вещи Арама Ильича знаю и люблю. Особенно мне по душе поэтическая музыка к балету «Гаяне» и к фильму «Зангезур». –«Вах, слушай, все знает», — очень искренне удивился Самвел. –«Мне сказали, что вы готовы спонсировать некоторые мои концерты. Я не так часто выступаю на столичной сцене, еще, как говориться, молода, но при незначительной финансовой поддержке залы областных центров были бы распроданы до последнего билетика». –«Ви замужем?» — Самвел протер свой вспотевший лоб. –«У меня есть друг». -«Какова стоимость проведения одного концерта?» — Спартак был более деликатным. –«Все вместе — реклама, афиши, персонал, зал, освещение, транспорт в областном центре первой категории — например город Саратов или Екатеринбург — стоит десять-пятнадцать тысяч долларов. Реализация билетов покрывает лишь 30 процентов затрат. Дефицит расходов над доходами можно легко подсчитать». –«Вах, слушай, целае састояние. Садитесь ближе к сталу. Столько вкусных вещей у нас. Пакушайте, выпевайте лучший коньяк в мире «Эребуни». Нельзя все время а работе гаварить. Если вы не против давайте атдыхать».
Трудными орешками оказались эти деловые люди. Генеральная линия пьесы, написанная Алтыновым, сохранялась и имела хорошие перспективы. Но попытки получить дополнительные дивиденды натыкались на мужское самолюбие и принципиальность — вначале ваше внимание, а уж потом — все другое. И они якобы гарантируют дальнейшее своим очень честным словом. Поскольку тема интересовавшая их для госпожи Врубельской была совершенно не актуальной, она вела светскую беседу, лишь заполняя отведенное время. Финал и развязка приближались. Врубельская говорила о спонсорстве, деловые люди призывали к потехе, она рассказывала об искусстве, они поэтизировали армянские блюда, она искала чистой, высокой любви, они высказывались о формах женского тела и индустриализации секса.
Господин Самвел хотел предложить красотке из музыкального мира крупную сумму за определенные удовольствия, но никак не мог решиться обозначить конкретную цифру. Вначале он готов был подарить ей новый «Мерседес». Потом подумал, что двухгодичный автомобиль подарок тоже очень стоящий. Затем ему пришло в голову, что лучше платить ей помесячно, чтобы она всегда была рядом. «Пачему я не магу купить себе адну красивую женчину, то?» Но всякий раз мечты господина Самвела натыкались на ценовой вопрос. «Слушай Самвел, — говорил он сам себе, — сколька такая красивая женчина стоит?» Из этого, казалось, простого вопроса он никак не мог выпутаться. Спрашивать Спартака он не хотел. Он не совсем доверял ему. Он знал, что тот или очень сильно поднял бы цену, чтобы потом весь Ереван смеялся, что Самвел купил русскую девушку за пятьсот тысяч долларов, а за такие большие деньги можно купить целый гарем из пятидесяти украинок, грузинок, молдаванок, белорусок, эфиопок, казашек. Или сказал, что такая девушка стоит тысячу долларов, а потом вся Армения смеялась бы, что Самвел такой скряга стал, что за самую лучшую, самую красивую русскую красавицу предложил всего лишь тысячу долларов, когда только ее маникюр стоит дороже. Поэтому она плюнула ему в лицо и ушла. И так бы поступила всякая приличная женщина. Вот такие страшные переживания происходили в душе господина Самвела. А Спартак думал о другом. Он знал, что через пятнадцать-двадцать минут, после ста граммов коньяка Самвел заснет. И тогда он, Спартак, сделает этой красивой молодой женщине такое предложение, от которого та никогда не откажется. Спартак вспомнил, что он везет в Москву своей племяннице на свадьбу сапфировое колечко. Правда, сапфир не очень большой, всего 0.4 карата. Но всегда можно сказать, что он стоит тридцать тысяч долларов. Кто будет оценивать! А охранников можно всегда переселить. «Вся ночь твоя, Спартак», — то и дело мелькала у него сладчайшая мысль.
Скорый поезд «Тихий Дон» «Ростов — Москва» мчался на север и приближался к станции «Лиски».
Тем временем Юрий Алтынов набирал новые и новые телефонные номера и подолгу разговаривал по мобильному аппарату. К этому часу выяснилось следующее: начальник станции «Лиски» в двадцать три часа двадцать минут получит срочное модемное сообщение, что в связи с крупной железнодорожной аварией все поезда, идущие на Москву, необходимо переадресовать по маршруту «Поварово — Пенза — Красный Узел — Арзамас -Нижний Новгород». В этот же момент такие же сообщения получат дежурные перечисленных станций. Это обошлось ему в семнадцать тысяч долларов США. С центральной диспетчерской МПС ничего не получилось. Поэтому сейчас началась процедура ее полнейшего телефонного отключения. Тотального! Значит, резервного тоже. Но это оказалось недостаточным. Потребовалось отключить всю телефонную систему Волжской железной дороги, на территорию которой должны быть переадресованы поезда, идущие на Москву. Эта акция обошлась ему в тридцать тысяч долларов. Но господин Алтынов был увлечен игрой и совершенно не думал о деньгах. Они его меньше всего интересовали. Успешная развязка железнодорожной затеи спровоцировала господина Алтынова обдумать совсем другой, не менее потрясающий проект. Глаза его сверкали вдохновением. Казалось, в этом мире не существовало ни одной женщины, которая смогла бы сейчас устоять перед такими глазами. Впрочем, была и неудача — в этот праздничный день 12 июня 2000 года — никак не могли найти священника. Но эта неловкость совершенно не смутила его. Надо было помнить о ментальности господина А., который не раз говорил и доказывал, что в творческом порыве он играет с самим собой. Так вот, именно сейчас можно было слышать по телефону такой необыкновенный пассаж, адресованный какому-то его корреспонденту: «Если нет священника, найдите артиста, сутану и крест на цепи, Библию, два кольца, на которых должно быть выгранено «100 дней верности. 13 июня 2000», кассету с торжественной церковной музыкой и два венца из любого материала, пусть даже из васильков, и тащите все на пензенский вокзал в двенадцатый вагон скорого поезда номер девять «Тихий Дон» «Ростов – Москва». Но ни в коем случае не говорите священнику, что я знаю, что он не церковник, а артист. Да… еще понадобиться столик, можно раскладной, даже матерчатый, вместо аналоя, но обязательно иконку, кусок красного сатина или батиста».
Да, господин Алтынов нередко играл с самим собой и испытывал при этом большое профессиональное удовлетворение.
Молодой человек посмотрел на часы и сказал себе: «Ваш выход, маэстро».
Юрий Алтынов входил в роль быстро, как дипломированный актер. Его лицо вдруг стало бледным и болезненным, глаза раскраснелись, потекли слезы, нос вздулся от обиды. Это был уже не господин А., а герой пьесы Иван Бородин. Охранник открыл ему дверь в третье купе и он, обливаясь слезами, упал на колени перед своей кузиной Жанной Бородиной.
«Вах, это что такое?» — изумился Самвел. Спартак вытаращил глаза и онемел.
Герой пьесы плакал и проклинал свою горемычную судьбу. Его страдальческое лицо вызывало сильные душевные переживания присутствующих. –«Кузина, — сквозь слезы говорил он, — я проигрываюсь, одолжи мне денег, я клянусь, я обещаю тебе все вернуть. Ты знаешь мою натуру — я никому не должен». –«Я все отдала тебе, Ванечка. Я даю тебе свою наличность, а ты возвращаешь мне отцовский антиквариат. Прошлый раз взял у меня взаймы семь тысяч долларов, а вернул мне вазу Фаберже …» -«Но, дорогая, — обливаясь слезами, говорил молодой человек, — эта ваза стоит сорок пять тысяч долларов. Не погуби, сестра, дай мне деньги». Герой постановки, обхватив ноги кузины и безутешно рыдал.
Когда коммерсанты поняли, что речь идет о деньгах и кредитах, то сразу притихли.
«Мне жаль тебя, но я не в состоянии помочь. У меня есть деньги, но они мне нужны для организации концерта в Воронеже. За мной стоит коллектив …, — очень натурально возражала будущая звезда эстрады. –«Дай денег или я покончу с собой. Я не переживу стыда неплательщика. Да они сами сбросят меня с поезда. –«Может, тебе спрятаться…» -«Как можно убежать от своей чести. Дай мне денег, Жанночка, спаси меня … — слезы ручьем текли по его лицу. Господин Самвел был, видимо, сентиментальным человеком, ему было очень жаль рыдавшего. Но филантропических чувств он совершенно не знал, а потому лишь наблюдал эту трогательную сцену.
«Я оставлю тебе залог. Это один из лучших семейных бриллиантов, гордость алмазодобывающей промышленности Отечества». –«Я не кредитное учреждение, Ванечка, у меня нет денег. –«Взгляни, такой бриллиант стоит семьдесят пять тысяч долларов. Здесь два и семь карата. Чистейшая характеристика. Голубая вода. Дай денег, Жанка!» -«Я мало что понимаю в драгоценных камнях», — кузина Бородина взяла кольцо и стала рассматривать бриллиант. —«Конечно, камень бесподобный. Фантастика», — она как бы между прочим передала его Спартаку. — Вы разбираетесь в бриллиантах?» Господин Спартак, взяв кольцо и был ошеломлен его качеством и красотой. Он понял, что этот минеральный шедевр никому больше не отдаст. Он будет принадлежать только ему. Спартак торопливо достал из портфеля фонарик и стал старательно просвечивать бриллиант. Поезд подходил к станции «Лиски». –«Ванечка, — кузина Бородина открыла свою сумку, — вот все мои деньги…» Она вытащила пачку долларов и передала их господину Самвелу: «Дорогой друг, я вся в волнении, пожалуйста, пересчитай». –«Спасибо, сестрица», — с новой силой зарыдал герой пьесы. –«Сколько там денег?» — спросила пианистка. –«Две тысячи триста долларов, красавица». –«Иван, в последний раз, вот, возьми две тысячи. Ты меня оставляешь с тремястами долларами. Позор!» -«Мне нужно пятнадцать!» — взмолился молодой человек.
«Чтесневац кхар а. Ес кянкхумес эсенц кхар чем тесе. Эт тесак адаманд Хайястанум харур хазар доллар аржи. Эт наркоманын ес ётх хазар касем».1
«Хла цуйс тур. Ха шат энтыр кхар а. Ес ксан хазар ктам».2
«Вай, инч эс асум. Ес араджинан аси вор узум эм эт адамандн арнел. Тес, ес бан чунем аселу. Байц ми хангари, узум ем арутур анел, ес эт кхар а карнем».3
«Жанночка, эти деньги меня не спасут. Я знаю, у тебя должны быть деньги. Возьми бриллиант. Завтра в Воронеже ты продашь его за пятьдесят тысяч долларов …» -«Откуда у вас такой камень?» — осторожно начал господин Спартак. –«Да вам-то что до этого?»- -«Иван, это мои друзья». –«Мой отец всю жизнь проработал в фирме «Русалмаз», был главным инженером Третьего Обогатительного комбината в поселке Мирный, в Якутии. –«Все понятно. Я дам вам за этот бриллиант очень хорошую цену, вы получите немедленно семь тысяч долларов». –«Никогда! Вы предлагаете мне лишь десять процентов его стоимости. Это очень нечестно» — пользоваться несчастьем ближнего.
«Ми ерек хазар эл тур дран. Чтесневац кхар ес арнум. Ес дра нман чем тесе. Мер катагхикос Вазгени мот эл тенц кхар чкар.3
«Микхич арутур аненкх, хай ес? 4
«Дайте кольцо назад, — резко сказал Иван Бородин, — я попытаюсь уговорить бандитов, чтобы они взяли кольцо за десять тысяч. Может, даже дороже. –«Нет, кольцо я вам не дам», — упрямо сказал Спартак. –«Как, «не дам»? Это мое кольцо. Что у тебя за друзья, Жанка? Что, привести сюда бандитов?» -«Спартак!» — взмолилась пианистка.
«Гхал магхал мез теткх чи. Тур индз, тенумэс вонц а горум? Ес кхез кокхнем эт кхар а хангист арнел.5
«Тхкхел ем ес дранц вра. Черс зинвац ка хетес? 6
Господин Самвел передал кольцо возбужденному, заплаканному Ивану Бородину. Поезд остановился у платформы станции «Лиски».
«Дарагой, успокойся. Мы тоже горячие люди. Давай, мы даем тебе десять тысяч долларов, а ты даешь мне камень». –«Опять я помогла тебе решить твои проблемы … Мои друзья покупают у тебя бриллиант, и ты решаешь свои проблемы. Но когда ты прекратишь играть? Боже мой …» -«Деньги у них при себе? Когда они будут расплачиваться?» -«Минутку! Спартак, етхе пхогха чес тали, ес инкхас карнем». 1
В этот момент раздается телефонный звонок. Молодой человек включает мобильник — «Да! Я уже иду … Через пять минут вернусь».
Тем временем Спартак достал пачку долларов в оригинальной упаковке — десять тысяч! –«Пусть дает кольцо». –«Он говорит по телефону с бандитами. Секунду». –«Что, есть деньги? Покажите!» — молодой человек взял пачку, понюхал, бросил ее в карман и отдал кольцо.
«Спартак! Говорят, лучшие любовники в мире — это армяне. Я мечтаю иметь одного из них – честного». –«Возьми меня, дорогая», — вцепившись в бриллиант сказал Спартак. –«Пачему не меня. Все тебе. Гениальный камень тебе, красивая женчина тебе. Ара, совесть надо иметь. Жанна, выбирайте меня …»
В купе торопливо постучали. Охранник доложил, что в Москву проезд закрыт — крупная авария. Поезда посылают в Пензу, на Восток. –«Ара, как Пемза? Что такое Пемза?» — у Самвела отвисла челюсть. –«Где правадник то, пазави начальника.
Охранник подвел двух проводниц. Одной из них была Любовь Погоня: –«Вы хотите знать что случилось? Крупная авария. Москва закрыта. Все поезда посылают на Волжскую железную дорогу». –«Ара, какая Волга?» — вскричал господин Самвел. –«Спартак! Поцелуй меня на прощание очень крепко. Я жду тебя. Меня найти не сложно: воронежская филармония, Жанна Бородина». Она подошла к нему, взяла за руку, в которой было плотно зажато бриллиантовое кольцо, и обнялась с ним. –«Пока!» –«Мы тоже будем выходить. Ара, зачем нам Волга. Завтра нада быть в Маскве. Срочно выходим» — засуетился Самвел.
Артисты камерного театра вышли из купе коммерсантов: «Счастливо, господа. Я полюбила Спартака как кавалера, а Самвела как друга!» -«Ара, красавица, надо наоборот делить» — Самвел обнял молодую женщину.
«Вразел а петх. Вагхе петкх а Москаваюм линенкх. Шат мец пхогхер эн фррум. Мекхена пти верцненкх. 1
Коммерсанты и их охрана стали собирать вещи.
В вагонах поезда и на перроне царила паника. Все толкались, сбивали друг друга с ног, совершенно не понимая куда направиться, к чему прибиться. Возмущение было всеобщим. Сумятица толпы очень быстро перерастала в неразбериху, гнев и возмущение. Поднялся невообразимый шум, слышались ругательства, непристойности и проклятия. Но никто толком не знал, что произошло, и по какому маршруту будут направлены поезда, идущие на Москву. Именно в таких условиях среди возбужденной толпы рождаются слухи и сплетни. Погибло столько-то, ранено значительно больше…
Впрочем, пора вернуться в двенадцатый вагон, в шестое купе.
Юлия Боярова ждала господина Алтынова. Его отсутствие она чувствовала теперь всей душой. Ей становилось все более безразлична история, связанная со специальной миссией. Она отходила на второй, на дальний план. Она вытеснялась из сознания фразой, словно бы вскользь брошенной господином А.: «Я пригласил на борт поезда священника для нашего венчания». –«Он сумасшедший, — думала барышня, — он какая-то бестия. Приглашать попа в вагон для брачного обряда? Тотальное помешательство! Но что делать, как себя ввести, если он действительно доставит священнослужителя в поезд? А он наверняка осуществит свою идею. Его совершенно безрассудные мысли о браке на сто дней, — это насмешка, издевательство или искреннее намерение? Согласиться, позволить себя мистифицировать и в процессе совместного проживания наблюдать за развитием событий или включиться в эту игру чувств и безрассудства? Собственно, чем я рискую? Я хочу быть с ним, я влюбилась в молодого врача и отъявленного повесу одновременно. Он волшебник или авантюрист, он святой или прохвост, он Бог или дьявол? Какой-то пограничный человек! Но я влюбилась в него, я хочу, я жажду быть с ним. Если ради денег я дала согласие на дорожную авантюру, таящую в себе, видимо, серьезнейшие проблемы с законом, то имею ли я право пренебречь его пусть сумасшедшим, пусть фантастическим предложением венчаться прямо здесь, в поезде? Конечно, нет! И еще раз нет! Даже если предстоящая процедура — его игра, вымысел. Я отдам себя полностью во власть его фантазий и грез, приму любое его предложение. Сто дней счастья — отличная монета в копилку собственной судьбы. Пусть всего сто дней!»
«О чем мечтаешь, подруга?»
Ей совершенно не хотелось отвечать, вести разговор со своей партнершей по экспедиции. Она с нетерпением ждала господина Алтынова, а его все не было. –«Юлия?» -«Я думаю о завтрашнем дне. Что делать дальше?» -«Сегодня поздно ночью получим гонорар — по триста долларов. Завтра можно потаскаться по бутикам. Мечтаю купить себе купальник из коллекции «Дикая Орхидея». Честно говоря, до конца июля я готова сделать еще три рейса. Подзаработаю денег и поеду отдыхать в Анталию. Поедешь?» -«Видимо, нет». –«Ты все об Алтынове?…» -«Каждый о своем. Но спецкурьером я больше выступать не хочу». –«Где найдешь работу, на панели?» -«А что, совсем не плохая альтернатива нарушительнице уголовного кодекса. С панели в каталажку не забирают. Из нашего бизнеса прямая дорога в тюрьму». –«Здесь — каторга, там — СПИД!» -«Как найти себя молодой женщине? Устроишься к хозяину — в лавку, в бутик, в ресторан, пиццерию — везде он желает получить не только твое умение и знания работника, но и твое тело. Государственной службы почти нет, но кому удается устроиться в мэрию, к муниципалам, в федеральное ведомство — тот должен жить со столоначальником. Иначе – выгонят. Заняться наукой без спонсора-любовника невозможно, нет государственного финансирования, стипендии хватает на два дня питания, наняться к бандитам — от них ведут две дороги — в тюрьму или в могилу, самостоятельно вести бизнес — необходимы финансовые ресурсы. Круг замыкается. Любой выбор — отрицательный. Остается только уповать на сказочный сюжет сноведений — встретить богатого принца, который влюбится в тебя и на руках унесет в счастливую жизнь». –«Ты очень требовательна к правам свободы личности. У тебя совершенно не российская ментальность. Что тебя раздражает — меня успокаивает. В национальном быту ты видишь порочность круга, я — успокоенность, вековую традиционность. Я знаю, как вести себя в российском мире, ты растеряна и не удовлетворена. Все, что причиняет тебе страдания, существовало у нас во все времена и эпохи, и эта одинаковость, статичность меня больше всего радует. Я могу планировать, я выстраиваю свою линию поведения, использую все ситуации себе в прок — и фундаментом этого является мое знакомство с персонажами, с их сердечной и душевной структурой, с их образом мыслей и их внутренним миром. Все пороки наших русских господ, если ты обладаешь необходимым умом — можно великолепно обернуть себе на пользу. Расскажу я тебе об одном характерном эпизоде, который произошел со мной после окончания школы. Я начала работать рассыльной при районном прокуроре. Мне было восемнадцать. Ему — тридцать пять — сорок. Мужчина без особых достоинств и привлекательности, однако, начальник. Он хотел получить мое тело и как-то сказал мне: «Завтра меня не будет. Я целый день буду ездить по делам, а вечером, чтобы восстановиться, отправлюсь на дачу. Не хочешь помять мою спину, чтобы ласковым массажем дать энергию своему покровителю. Разбудить его сердце, всколыхнуть желания грешника». Другая бы напугалась или оскорбилась, я — нисколько. Я стала думать, как использовать эту ситуацию. Если я откажу, — он выгонит меня с работы, если соглашусь, — начнет приставать и лезть в объятия. Я нашла третий путь — сесть ему на голову и атаковать его мужские чувства. Я стала играть роль взбалмошной девицы, которая мечтает соблазнить начальника. «Патрон, — сказала я, — мне больше нравится, когда меня массируют, ноги и спину покрывают поцелуями. А вы из тех крепких мужчин, которые эротическим чувствам отдаются глубже, чем семейным привязанностям. Своей нежностью вы сможете добиться, — продолжала штурмовать я его, — чтобы мое упругое, ненасытное тело принадлежало вам. Но я потребую от вас больше, чем вы думаете. На семью — не хватит сил, на работу -желания, карман опустеет как картофельное поле после налета саранчи. Я, как энергетический вампир, вопьюсь в ваши губы и тело, чтобы утолить свою жажду близости с начальником. Это высшее удовольствие, принадлежать не только мужчине, но патрону! Если в кабинете нельзя вас победить, то в постели вы запляшите под мою дудочку. Я давно мечтаю вывернуть вас на изнанку и посмотреть, на что вы способны. Попробуйте обнять меня всей силой вашей пылкой страсти. Когда захрустят мои косточки — я пойму, что вы дарите мне женское счастье».
Прокурор испугался меня, как борзые псы грома и молнии. Он ретировался, и больше никогда не проявлял активности. Когда мы встречались, я старалась пылко стрелять в него глазами, он посылал мне испуганные знаки и исчезал, проваливался в стены как приведение. Представляю, что было бы с тобой. Ты бы со страхом в душе приняла его приглашение прибыть на дачу и, задыхаясь от омерзения, стала бы его массировать. В слезах, как спиленное бревно, ты отдалась бы ему и корила свою гадкую судьбу. Я же из этой истории вышла победительницей! — необходимо работать на поле противника его же приемами, но в гипертрофированно циничной форме. Я научилась этому от своей матери, она от своей. Из поколения в поколение передавались эти навыки. По материнской геральдике я восхожу к известному семейству Саул из Бердичева. По отцовской — из потомственных военных Дюкро. И материнские, и отцовские родственники учили своих детей разным приемам защиты от любой формы агрессии. А кто были твои предки?» — спросила она Боярову.
Юлия не торопилась с ответом. Поезд сбавлял ход и подходил к станции «Лиски». В купе воцарилась тишина. Барышня Дюкро ждала ответа от своей партнерши Юлии Бояровой. Вдруг молоденькие дамы услышали голос чиновника чугунки: «Уважаемые пассажиры. Наш скорый поезд номер девять «Тихий Дон», «Ростов – Москва», прибыл на станцию «Лиски». Вынужден вас огорчить: впереди крупная авария. Центральная диспетчерская направляет наш поезд на Волжскую железную дорогу. Нам подберут маршрут, по которому мы будем двигаться до конечной станции. Вас ожидает большая трата времени. Для вашего удобства стоянка поезда на станции «Лиски» продлена до пятнадцати минут. Следующая станция – «Поварово». Затем — Пенза. Мы будем сообщать вам о дальнейшем пути следования нашего поезда. Спасибо за внимание».
«Что, мы не попадем в Воронеж? — в сердцах вскричала Эстер Дюкро. — Необходимо срочно бежать к директору за консультацией». Барышня спешно покинула купе.
Сердце Юлии Бояровой забилось как пойманная птица. Она поняла, что наступает какая-то необыкновенная, может, даже страшная развязка. Что же будет с планами?
Пензенский артист, пятидесятилетний Алексей Алексеевич Пирожков, в вечернем часу — красный диск солнца еще не дошел до горизонта, было около половины девятого — совершенно неожиданно для себя получил работу. Это необычайное, прямо-таки чрезвычайное известие принес ему чиновник городской пожарной части, потрепанный жизнью, скудным рационом питания и обильным потоком дешевого картофельного самогона сморщенный мужичок. Более пяти лет Пензенский драматический театр был почти закрыт. И господин Пирожков, мужчина очень даже оригинальной наружности, был занят своим старейшим ремеслом лишь несколько дней в году — он удачно играл деда Мороза на городских новогодних елках и посыльного, разносящего в смокинге поздравительные букеты и подарки от новых русских знатным дамам города в день 8-го марта. Все остальное время господин П. беззвучно грустил. Как грустят русские люди, известно всем, но как печалился господин П. было бы любопытно узнать, потому, что делал он это необыкновенно. Можно предположить, что во всем мире такого чудака, пожалуй, и не было. В послужном списке областного актера было немало ярких и выразительных ролей: в «Женитьбе» господин Пирожков играл сразу аж двух персонажей -экзекутора Яичницу и Степана, слугу Подколесина. Вдохновенное, прямо из глубины души вырывавшееся гоголевское
— «Да, конечно, лучше, если бы она была умней, а впрочем, и дура тоже хорошо. Были бы только статьи прибавочные в хорошем порядке», — стало крылатым, самым любимым выражением во всем послегайдаровском губернском городе. Но что особенно примечательно, мужская часть Пензы цитировала классика с фонетическими особенностями господина Пирожкова, а женская -твердо и самостоятельно решила отредактировать автора «Женитьбы» и поменять в философском высказывании коллежского асессора Ивана Павловича ну самую малость — род человеческий. Поэтому очень многие молодые дамочки этого замечательного российского поселения на реке Суре используют это выражение и по сей день в своих образных целях. В «Ревизоре» он на «бис» играл отставного чиновника Растаковского, в специально сшитом костюме, как бы ненароком напоминающем верхнее платье столоначальника губернского земельного комитета, местного щеголя и транжиру. В пушкинской «Метели» он репетировал корнета Дравина, в «Трех сестрах» Чехова — играл Ферапонта, в «Короле Лире» — Джентльмена из свиты Корделии, в «Отелло» -запыхавшегося гонца. Пробовался в «Анне Каренине» на роль священника, выразительно, ну прямо, как истинный этнический немец с типичной картавинкой играл в «Маскараде» Адама Петровича Шприха, а в «Офицере флота» Крона удачно, с особым, неизвестным пензенцам юмором сыграл матроса Соловцова, после чего его, якобы, приглашали в Москву на пробы роли Чонкина Владимира Войновича. Он сыграл и готов был еще исполнить множества пусть мелких, но выразительных ролей, мечтал даже сыграть Банко в «Макбете» и Мармеладова в «Преступлении и наказании». Уже несколько лет собирался написать собственную пьесу «Сурская элитная любовь», но времени никак не хватало. Впрочем, помимо ролей на сцене, Алексей Алексеевич Пирожков имел одну длинную, яркую роль в собственной жизни, и она исполнялась им великолепно, на ура! Корифеям отечественной сцены никак бы не удалось сыграть лучше. Это была поистине великая выдумка и гениальное исполнение скромного русского человека. Примечательная идея заключалась в следующем : при коммунистах артистов было много, а получали они мало. На жизнь не хватало. Постоянный дефицит в средствах однажды ранним утром 198 … года натолкнул Алексей Алексеевича Пирожкова на очень даже загадочный диагноз — клептоманию. Прочел он описание болезни и захворал своей новой идеей. Его чрезвычайно заинтересовало патологическое влечение некоторых лиц, не находящих в себе сил противостоять соблазну присвоения чужих вещей. В воспалении ума их охватывает такая жадность, такое страстное возбуждение, что они совершенно забывают о, не чуждых им, моральных принципах, о возможности разоблачения и вероятных его последствиях, и без разбора тащат и прячут все, что попадает под руку. Пойманные, они заявляют, что сами не могут объяснить, как это с ними случилось, что ими как будто руководила какая-то потусторонняя сила. В ряде случаев, однако, несомненная патология поведения клептоманов подтверждается бессмысленностью их краж, которые становятся как бы самоцелью. Купленные или полученные в подарок вещи не доставляют такого великого удовольствия, как украденные. Нередко клептомания стоит в несомненной связи с одновременно возникающим половым возбуждением. Оно связано со страхом быть уличенным, достигая иной раз степени оргазма именно в момент поимки … И вот Пирожкова посетила, казалось бы вздорная, но очень практическая мысль: а почему бы для более высокого достатка и пополнения собственного бюджета не симулировать в себе развитие симптомов клептомании. «Ты получишь не только улучшение материального благосостояния, — шепнул ему тогда его внутренний голос, — но и постоянную, на всю жизнь, всегда на новых сценах, с постоянными импровизациями, очень даже завидную роль». И Алексей Алексеевич начал действовать. В первый раз, находясь у своих приятелей — милейшей супружеской четы, — он унес пару ее чулок и разные по фасону туфли. Чтобы таким образом подбросить легенду о бессмысленности кражи, а значит первых симптомах клептомании. Господин Пирожков принес украденные вещи домой и бросил их на диванчик, самое видное место в его однокомнатной, холостяцкой квартире. Приятели, у которых он вынес незатейливые предметы, через два дня вечерком навестили артиста. Каково же было удивление супружеской четы Плавунцов, когда на столике их поджидала бутылка шампанского, графинчик с водкой, закуска, а на диване небрежно лежали чулки и совершенно разные туфли славной госпожи Плавунец. Супруги растерялись и стали наблюдать за чрезвычайно обходительным и обаятельным артистом. Пирожков в тот вечер читал Блока и Маяковского, говорил о Константине Симонове и Станиславском. В конце вечера Плавунцы поняли, что с этим милашкой Пирожковым не все в порядке, если он уносит из чужих домов чулки да обувь, и не испытывает никакого стеснения от того, что они лежат пред глазами владельцев. В городе пополз слух, что артист Пирожков очень добрый малый, но как-то душевно и неприлично болен. Артист повторял похожие сюжеты несколько раз, пока не убедил окружающих в своем странном нездоровье. Пирожкова хотели было отчислить из театра, но за него вступился тогдашний партком. Почему партком? Алексей Пирожков для отработки идеи, согласно которой его патологические проявления имеют идеологическое основание, стал выносить из театральной библиотеки тома коммунистических классиков и партийных лидеров: Ленина, Маркса, Брежнева, Черненко, Ельцина. Работники библиотеки, по дружбе посещавшие его квартирку, легко находили эти книги. Пирожков так старательно и вдохновенно играл придуманную себе роль, что весь город — от участкового милиционера, прокурора и мэра города до соседских мальчишек — знал, что в Пензе есть своя достопримечательность: господин Пирожков, артист драмтеатра и оригинальный клептоман. Вообще-то, российский народ уже привык, что именно артисты могут оказаться кем угодно, что все они очень подозрительная публика. Более двух лет господин П. работал вхолостую, убеждая свое окружение, что в его кражах нет никакого смысла. Но после того, как каждый житель Пензы мог поклясться, что Пирожков бессребреник, Алексей Алексеевич медленно, но все более уверенно стал зарабатывать на своем общепризнанном диагнозе. Крал он обычно в продовольственных магазинах, причем по мелочам — бублик, банку консервов, пакет гречки, упаковку сахара, бутылку. Единственно, что он себе позволял, когда шел на крупную работенку — пару туфель. Господин Пирожков так часто страдал от нехватки обуви, что теперь, когда образ клептомана утвердился в сознании публики прочно и основательно, он беззастенчиво входил в обувной магазин и забирал с прилавка нужный ему размер самых модных мокасин. Уже после первых месяцев работы на себя господин Пирожков стал ощущать, что актер — это весьма прилично оплачиваемая профессия. Слава Богу, запросы и аппетиты Алексея Алексеевича не росли, и он привычно тянул в глубокой печали свою роль клептомана уже более пятнадцати лет. Когда же театр закрылся как бы на ремонт и ежемесячную зарплату Пирожков получать перестал, он загрустил основательно, потому что ему все чаще приходилось использовать авторитет известнейшего клептомана. Он грустно ходил среди магазинных прилавков, запихивая в карманы необходимые продукты питания. От привычки воровать обувь честнейший артист давно отказался. В донашивании старой обуви господин Пирожков видел гротеск поворота своей судьбы.
Именно в это кризисное время чиновник пожарного ведомства Никанор Григорьевич Пуговкин с лицом, похожим на пергаментную бумагу, принес господину Пирожкову ошеломляющую новость: есть интересная работа и платят за нее аж триста долларов. И он, Пирожков, подходит для нее как никто другой. Пожарный, правда, не забыл немедленно потребовать свои десять процентов комиссионных, а для обмывки доброго дела целых сто граммов, чтобы настоящим образом вспомнить все подробности невероятного предложения. «Да ты, дружок Никанор, можешь не рассказывать, какая ждет меня работа. За триста долларов я сделаю все, что запросят. За такие деньги я смогу из рогатки убить голубя, плюнуть на губернатора, поджечь книги Чехова, жить с грызунами в крысиной норе и голосовать за Жириновского. В моем мире не существует ничего такого, что заставило бы меня отказаться заработать такой капитал. У нас в Пензе это же целое состоянии! На эти деньги можно неплохо прожить целый год. Только одно сознание, что я заработал триста долларов, сделает меня на несколько лет счастливым. И взять в руки такую сумму надо публично, чтобы все знали, что в городе появился новый русский — артист областного театра Алексей Пирожков. Дай я поцелую тебя, мой друг Никанор Григорьевич», — господин П. сжал сморщенного, маленького пожарного в своих мощных объятиях и прослезился. «Можно, блин, вставить словцо?» — прошепелявил господин Пуговкин. «Говори, дружок!» — смахивая с глаз слезинки, позволил Алексей Алексеевич. «Заказ на работенку такой: потребовали, блин, обвенчать прямо в поезде молодую пару». — «Не понял… Что им, шафер нужен?» — недоуменно раскрыл глаза господин Пирожков. «Священник, блин!» — тонким голоском выкрикнул пожарный. «А я тут …», — господин Пирожков запнулся, помолчал, восторженная улыбка коснулась вначале его губ, потом глаз, всего лица и вдруг, в каком-то радостном отчаянии бросил: «Я должен был играть в «Анне Карениной» священника на венчании Левина и Кити … Вольное переложение романа молодым драматургом. Помешали бюджетные проблемы театра. И вот, через девять лет! «Обручается раб божий Константин рабе божьей Екатерине», — запел церковным голосом господин П. — Слушай, дружище, а почему они не хотят взять настоящего священника?» — «Сегодня светский праздник. Священников, блин, нигде нет. Мне пришла в голову мысль откомандировать тебя. Если молодожены так торопятся, пусть их венчает артист. Ты православный?» «Крещенный на Яблочный Спас!» «Тогда проблем не должно быть. Так наливай же…»
Господин Пирожков восторженно засуетился. Он стал разгуливать по своей комнатке и, теребя указательным пальцем ушную раковину, радостно размечтался: он востребован, пусть даже по счастливой и нелепой случайности, но у него появился отменный, дарованный небом шанс раскрыть свой актерский талант на совершенно новой площадке — в вагоне, в купе поезда. Привычный к неудачам, к тяжелой борьбе за средства и формы существования, преданный своей актерской профессии и чрезвычайный оптимист, господин Пирожков с той самой минуты, когда осознал всю авантюрность полученного предложения, почему-то глубоко уверовал, что есть какая-то таинственная связь между последней, не сыгранной, но до мелочей подготовленной ролью священника в «Анне Карениной» и упавшей как снег на голову, так великолепно оплачиваемой ролью священника, венчающего на колесах чугунки союз любви. Еще минуту назад на него жалко было смотреть. Растерянный, с отсутствующим затуманенным взглядом, измученный тоской он безучастно, без досады, возмущения и радости наблюдал за меняющимися картинками телеэкрана — и вдруг такой захватывающий финал ничего не обещавшего июньского вечера. Триста долларов за работу, которую он знал, в которую был влюблен всю жизнь, которую готов был выполнить в любую секунду — перевоплотиться, на мгновения стать другим, с чужим именем, днем рождения, платьем, заботами и багажом знаний. В душе артиста Пирожкова молекулы страсти стали разгоняться с какой-то всевышней силой. Это свое состояние Алексей Алексеевич любил самозабвенно. Да что может быть краше сердцу русского человека, чем азарт душевной страсти. Надо помнить, что клептомания была рождена в его сознании как феномен необузданного актерского стремления к вечной игре, и совсем немного была связана с практической стороной. Буквально задыхаясь от восторженности, слепо отдавшись безумству чувств, он, православный, совершенно не обратил внимания на предстоящее святотатство, осквернение литургических канонов и Божьх заповедей. Он, как игрок сцены, увлекся лишь самой интригой предстоящего действа, его авантюристическим сценарием и возможностью бросить свой, по его мнению, необыкновенный талант на алтарь профессии.
«Милый друг, Никанор Григорьевич, — взмолился он, — помоги мне через твои пожарные связи открыть костюмерную, чтобы взять стихарь, лиловую рясу, камилавку и орарь, сшитые на меня девять лет назад. Там и оловянный крест и Евангелие. Подумай, брат, своей головкой, как рабочую одежду вытащить, одолжить на денек-другой. Бог даст, может, эта роль и дальше пригодится. Так, что если десять процентов требуешь, помогай, дружок Никанор, создай условия для успешной работы, стань моим антрепренером, агентом по организации публичных зрелищ, на свадьбах и отпеваниях, в местах, где церкви порушены, а попов с лампадкой не сыщешь. Но поп без рясы, что Россия без Москвы, что храм без клироса, что женщина без любви». — «За такое дельце, ты, блин, мне еще десять процентов прибавь, агенты, нынче деньги зарабатывают крутые. Согласен мне двадцать процентов платить? К твоей поповской униформе для гарантии твоей безопасности, я еще брандспойт поставлю». — «Согласен, согласен, — рассмеялся господин Пирожков. — Когда мне на вокзал подойти, готовым быть, бороду, усы приклеить, по ризе орарь пустить?» — «Ты бы о текстах думал, Пирожков, простыми словами венчать не положено, тут, блин, специальные слова требуются». — «Я, Никанор, как вчера все помню, а уже прошло девять годков, как роль заучивал: «О еже ниспослатися им любви совершенней, мирней и помощи, господу помолимся», — молитвенным басом пропел Алексей Алексеевич. «Еще чего-нибудь, Пирожков …», — взмолился пожарный. «Боже вечный, расстоящияся собравый в соединение и союз любве положивый им неразрушимый, благословивый Исаака и Ревекку, наследники я твоего обетования показавый: сам благослови и рабы твоя сия, Константина, Екатерину, наставляя я на всякое дело благое. Яко милостливый и человеколюбец Бог оси, и тебе славу воссылаем, отцу, и сыну, и святому духу, ныне и присно и во веки ве-ко-в», — разлился мощный открытый бас областного артиста. «Ты, даешь, блин, как настоящий владыка. Я вот что, Леша, подумал, у тебя, брат, это чудесная мысль родилась, да чтоб, блин, не зачахла — в дальние деревни на свадьбы и поминки ездить. И людям слова Божье будем доносить, и свой достаток пополним», — лицо Никанора Пуговкина от неожиданной глубокой радости еще больше сморщилось в улыбке, напоминая мордочку мопса. «В ноль двадцать мы встречаемся с заказчиком на вокзале. Он вручит тебе обручальные кольца, даст билет до Красного Угла и назад, и деньги». — «А невеста где?» — «Жених и невеста уже давно в поезде. Заказчик, блин, — друг жениха». — «Пошел, неси, Никанор, платье священника. У меня осталось совсем немного времени до выхода на сцену, — около трех часов. Пылкая любовь не терпит отлагательства. Мне хочется вовремя сказать сегодня сакраментальные слова и венчать возлюбленных хождением вокруг аналоя».
«Это был самый восхитительный спектакль в моей жизни, — Яна Врубельская смотрела на господина Алтынова опьяненными от счастья глазами. — Вы играли как самый настоящий дьявол, утонченнее чем Гирл, вдохновеннее, чем Гибсон. Если бы я наблюдала за вами из зрительского зала, я аплодировала бы каждому вашему жесту и слову, движению и реплике. Одноактный сценарий был просто великолепен, столько динамики, экспрессии! Вы перещеголяли сегодня Агату Кристи, Конан Дойля и Жоржа Семенона. Но, сознайтесь, Юрий, и я была роскошна …» -«Как Джулия Робертс! Вы тоже вписали этим вечером блестящую страницу в историю российского и мирового камерного театра. Без репетиций, вы изящно вошли в роль и своим гипнотическим напором, неистовым талантом напоминали мне и Фаину Раневскую». «Molto grazie, dottore!» -«Prego, signora!» -«Как часто пишите вы такие замечательные сценарии?» -«Вы имеете в виду, с доходным финалом?» -«Вот именно! Лучше не скажешь». –«Чаще, чем встречаю таких очаровательных женщин как вы». –«Вы мне льстите». –«Нисколько. Я действительно доволен вами. Вот, возьмите свою часть профита. Здесь полторы тысячи долларов. Это ровно пятнадцать процентов от вырученной суммы. Расходов на организацию спектакля у нас не было. Так, что высчитывать нечего. –«Я не привыкла носить с собой такие огромные суммы». — Приучайтесь, очень полезная привычка». –«Я же говорила: меня ограбят местные сутенеры» — «Человек, владеющий деньгами должен быть осмотрительным. У меня есть идея …»
Они стояли в тамбуре скорого поезда «Тихий Дон» «Ростов – Москва» и напоминали парочку влюбленных. Вокруг них суетились пассажиры, выносящие багаж из вагона, покрикивали проводники, шныряли носильщики. Местные торговки разносили на перроне домашнюю кулинарию. –«Это ваша выдумка поменять маршрут движения поезда?» — госпожа Врубельская бросила на своего директора театра интригующий взгляд. — Она, конечно, придумана не для пилотного проекта пьесы «Бриллиантовые слезы под музыку Арама Хачатуряна?» Ее голубые глаза сверкали азартным любопытством. –«Минутку, пожалуйста … Я заканчиваю писать новую пьесу». –«Как, уже новую?» — рассмеялась молодая особа в белоснежной блузке. — Сколько же денег мы будем зарабатывать ..?»
«Мы станем постоянно играть, — ответил господин Алтынов. -«Букмекерский экспресс», — название новой одноактной пьесы. Сюжет простой, но весьма захватывающий. Персонажи спектакля: молодая элегантная дама, молчаливый господин, читающий Гиляровского в коридоре вагона, проводники, пассажиры. Драматургия: женщина — букмекер принимает ставки от желающих участвовать в пари о точном пути следования скорого поезда номер девять «Тихий Дон», который по техническим обстоятельствам сошел с основного маршрута и направлен обходным путем в столицу. Пассажирам известны лишь две следующие станции Поварово и Пенза. Через какие города проследует поезд дальше на Москву? Вот суть пари. Первым, кто делает заклад, оказывается Ваня Бородин. Его убеждает прелестная букмекер Жанна Бичерская поставить закладную на свою версию маршрута. Молодые люди громко ведут диалог в коридоре поезда, привлекая внимание других пассажиров. Список, желающих делать ставки, растет. В банке уже несколько тысяч долларов. Бичерская самостоятельно выбирает себе двух помощников из играющей публики. Эта тройка делит между собой десять процентов комиссионных из всей суммы закладных. Минимальная ставка заклада — десять долларов. В составе семнадцать вагонов, пять из них СВ — по восемнадцать человек — это девяносто. Минус тридцать процентов сошедших с маршрута. Округляем — шестьдесят человек. Девять купейных — по тридцать шесть — это триста двадцать четыре, минус десять процентов сошедших. Итог: двести девяносто пять. Пассажиров плацкартных вагонов не считаем. У нас триста пятьдесят пять человек. Пессимистический прогноз — играет только двадцать процентов. Это — семьдесят два пассажира. Пессимистический прогноз по ставкам — минимальная средняя ставка — сто долларов. Тогда в банке семь тысяч двести долларов. Оптимистический прогноз — играет каждый второй, по средней ставке двести долларов. В кассе тридцать пять тысяч четыреста долларов. Но по данным Любочки Погони в составе очень много богатых людей. Мы в дороге уже более десяти часов. Известие об изменении маршрута взбудоражило пассажиров, но очень ненадолго. Стук колес и отсутствие азартной идеи будет вызывать у них беспредельную тоску. Тут появляется очаровательный букмекер Жанна Бичерская. Ее великолепный талант общения с людьми делает чудеса — в букмекерском банке около ста тысяч долларов, которые забирает Иван Бородин, отгадавший точный путь следования поезда. Он же мужчина, читающий Гиляровского.
«Ты бесподобен! Я влюбляюсь в тебя, директор». — Врубельская коленкой пнула его в живот. –«Минутку, прошу вас ознакомиться с канвой интриги будущих событий в вагонах поезда. Прием ставок заканчивается за двадцать минут до Пензы. Молодой человек, читающий Гиляровского, деликатно и ненавязчиво помогает букмекеру, однако публично — они суверенны и каждый отстаивает свои интересы. В этом сценарии много импровизации. Автор в силу специфики театра на колесах и жанра пьесы не может расписать в деталях диалоги между букмекером и будущими участниками пари. Режиссер спектакля надеется на высокий актерский профессионализм героини, а автор пьесы, чтобы помочь главной исполнительнице оставляет за собой функции суфлера. Его голос ждите услышать не из ямы, а прямо у вашего ушка или языком пантомимы из различных углов вагона. Чтобы добиться полного зрительского успеха, вы должны очаровать и водить за собой совершенно разные типажи участников пари: саркастического — молодого человека, читающего Гиляровского, алчного — около сорока лет, выбирайте мужчин с небольшими ушами, не ошибетесь, простофилю — любого возраста, но обязательно худого верзилу. Часть инициативы и работы смело передавайте персонажам, на которых укажет ваша творческая интуиция, и лишь деньги берите только сами и только в свою сумку. Лично записывайте: кто, сколько, на какой маршрут поставил закладную. Комиссия букмекера — десять процентов. У кого нет денег, можно принимать закладную ценностями, но не больше пятидесяти процентов от номинала. Даже лучше начинать с тридцати. Упрямая торговля — лучший признак реальности происходящего и важнейший трюк возбуждения азарта. Понятно? Например, кто-то не имеет наличности, но желает сделать ставку и предлагает царский золотой червонец. Его стоимость семьдесят долларов. Ты предлагаешь принять его за двадцать. Соглашаешься за двадцать пять! Пожалуй, все. Даю пятнадцать минут на подготовку к спектаклю. Надобно расспросить Погоню, в каких вагонах едут богатые люди. Это я возьму на себя. Я уже тебе говорил, что со мной едет моя невеста. Хочу ее повидать. Бедняга скучает». –«Какая невеста, директор? Вы совершенно не созданы для супружеской жизни …» -«Милочка! Свадьба — это моя собственная двухактная пьеса. Жанр моей жизни постоянно требует от меня влюбленности. Встречаемся в двенадцатом вагоне, у проводницы Любочки». –«Двухактная пьеса «Свадьба» — это тоже деньги?» -«Любовь». –«Актер желает понять замысел автора до начала спектакля: героиня пьесы получает гонорар десять процентов, как букмекер, и пятнадцать процентов, как штатный сотрудник камерного театра? Итого — двадцать пять процентов от выручки». –«Неверное толкование. Роль букмекера — обязанность творческого работника театра. Пожалуйста, не читайте сценарии в свою пользу. Не пытайтесь изменять наши тарифы. Думайте о роли».
Ревностный, одержимый почитатель тотальной игры во всех ее ипостасях, господин Алтынов второпях, по-дружески обнял молодую женщину, бросил ей воздушный поцелуй со словами «Grazie, signora» и скрылся за тяжелой дверью вагона.
В пропахшем дешевыми сигаретами и углем тамбуре воцарилась тишина. Она равнодушно задержалась здесь среди облезшего металла и грошового блеклого щитка с изложением правил поведения на российских железных дорогах недолго — скорый поезд номер девять «Тихий Дон» стал отходить от станции «Лиски». Слабый стук колес медленно ползущего поезда совпал с ударами возбужденного сердца Яны Врубельской и вызвал у молодой дамы совершенно новые размышления. «Сущность многих приключений и авантюр заключается в ранжире чистоты душевных помыслов, — пришло ей на ум. — Душа моя уже давно рыдает, а тело бьется в судорогах сервиса, который я вынуждена оказывать. Еще два года такой беспросветной жизни — и мое здоровье угаснет, как солнце на закате».
Чем больше она грешила, тем чище, одухотвореннее становилось ее сердце, чем чаще она делила затасканную постель, тем лучше, явственнее подчеркивался румянец девственницы на ее щеках, аристократичность белизны кожи, чем усерднее она пила — тем трезвее, прозрачнее становился разум. Это было явно не от Бога, не от логики, во всем этом несуразном проглядывалась усмешка дьявола, его мистифицирование, ловушка. И вдруг — 12 июня — такой новый поворот судьбы, одна загадочная сцена сменяет другую, — насмешливые губы, дьявольские глаза, ангельская чистота в общении, Божественный дар — кто он, этот Алтынов? Этот господин, рожденный с ней под одним знаком зодиака — предвестник смерти или воскрешения души? Маятник исцеления или капельница абсолютного отравления? Как выпрыгнуть, унестись, показать пятки этой российской действительности? Может, действительно, остается только одно утешение — игра. Игра тотальная! Алтыновская! Бесспорно, состоять в его театре драмы и комедии небезопасно: перелом челюсти, откусанное ухо, выбитый глаз, ссадина на ягодице — профессиональные травмы, по которым не выписываются больничные листы. Но, что у жизни сегодня можно взять другое? Голую мечту стыдливости пороков? Из всех ожидаемых зол сама судьба выбирает камерную труппу господина Алтынова. Это действительно лучший выбор из всех возможных предложений. Маску куртизанки приходится менять прямо по ходу поезда на личину артистки авантюрной сцены, мораль блудницы на кодекс плута, образ жизни дамы полусвета на стиль шикерии «World Class», профессиональную спутницу — резинку немецкой фирмы «Sico» — на страницы книг издательства «Вагриус».
Нынешняя выморочная российская действительность сделала из юной барышни Яны Врубельской, влюбленной в музыку и высокие художественные образы, обладающей даром творчества, жесткого, циничного и прагматического человека. Но ее непристойность была лишь внешней защитной оболочкой, а прагматизм не был вульгарен. Она стала предпочитать быстрые решения и действия, не терзаясь раздумьями о достоинстве и чести. Несколько лет назад она решилась принять вызов судьбы, и больше никогда не упрекала себя за свои поступки. Молодая дама научилась без интереса относиться к любопытству местного бомонда и совершенно не думать о собственной репутации. Когда она смотрела на себя в зеркало — ее глаза были абсолютно сухими, а на губах играла двусмысленная улыбка. Она уже научилась различать — свидания с высоким нравственным началом, существующим в мечтаниях, в красивых словах проповедников и — постоянную, непрекращающуюся борьбу с суровой реальностью жизни.
Сейчас госпожа Врубельская начинала новую партию. Она по велению судьбы меняла декорации биографической площадки на лексику нового формата жизни. Справившись с лихорадочным возбуждением, сказав себе: «Давай, принимайся за работу!» — она стала пробираться в двенадцатый вагон.
Юрий Алтынов вбежал в шестое купе. У темного вагонного окна сидела Боярова. Он бросил на нее взгляд, полный нежности и любви. Такие взгляды обдают барышень жаром, сжимают сердце, воспаляют душу. Многие молоденькие женщины умеют читать в таких дерзких глазах, требование немедленной близости. Юрий Алтынов испытывал настоятельную необходимость прижать Боярову к своей груди, расцеловать ее покрытое легкими веснушками лицо, ее миндалевидной формы глаза. Юрий Алтынов пылко обнял ее и дал волю своим амбициозным страстям. Боярова не успела, а потом не могла сказать ни одного слова. Его жаркие губы пленили ее мужество и рассудительность. Он уже стаскивал с нее голубую блузку, когда в купе вошла Эстер Дюкро.
Эта молодая особа была благоразумным человеком. Она старалась держать себя в рамках приличия и сделала вид, что совершенно ничего не замечает, — искусство перевоплощения даровано женщинам самим Богом. Барышня Дюкро заняла место напротив, и стала рыться в дорожной сумочке. Опьяненный сладостью любовного порыва, молодой ростовчанин вскочил, закрывая собой полуобнаженную возлюбленную. Голова его кружилась от избытка адреналина, все мускулы были напряжены и натянуты как скрипичные струны. Воцарилось молчание, которое прервала Эстер Дюкро: «Нам пора начинать собираться. Через пятьдесят минут мы должны выходить на станции «Поварово». Юля, не забудь взять у проводника билеты. Без них бухгалтерия не сможет зачесть наши транспортные расходы. Господин врач, а мы решили, что вы вышли в Лисках. Очень приятно видеть вас снова. Юля, пожалуйста, собирайся. Мне необходимо переодеться. Будьте любезны, господин Алтынов, оставьте нас с Юлей одних».
«Она с вами не сойдет», — твердо сказал молодой человек. –«Да! Я останусь с ним», — заявила Боярова. –«Не навлекай на себя беду. Успокойся. Оставь ему свой адрес. Если захочет, он за тобой приедет». –«Она поедет со мной и помешать этому никто не сможет». –«Юля! Предупреди молодого человека, что у него очень скоро начнутся неприятности. Пусть он тебя оставит. Всем будет лучше, если вы встретитесь вновь после завершения нашей командировки. Родители учили меня с детства: если помыслы противоречат действительности, не ищи сочувствия и сострадания у окружающих», — Дюкро держалась спокойно, но ее опущенные глаза подсказывали, что душа была взволнована. –«Вы взяли на себя обязанность заступничества и опекунства над Юлией, — прервал ее Юрий Алтынов. — Большое спасибо. Когда я был здесь, я это чувствовал. Ваша высохшая душа совершенно не пыталась найти малейшей человеческой радости. Я понимал вас и щадил, не расспрашивая о какой-то тайной миссии. Собственно говоря, меня она интересует только в контексте вовлечения в эту историю моей невесты. Я не раз отмечал, с каким страхом и стеснением вы говорили о вещах, о которых должны были умалчивать. Ваша ответственность за порученное дело вызывала у меня уважение. Размышляя над ситуацией, я пришел к выводу, что вы можете стать главной фигурой, способной разрешить клубок проблем, вставших на нашем пути. Через два часа в Пензе к нам в вагон приглашен священник, который будет проводить обряд нашего венчания. Милая Эстер, мы с Юлией будем рады, если вы окажете честь присутствовать на нашем венчании, которое здесь состоится». –«Вы что с ума сошли? Какая свадьба? Юля! О чем он говорит? Не взывайте к моему рассудку, угрызения совести из-за жертвенности вашей любви я не буду и не должна испытывать. Чушь все это! Отложите вашу щемящую душу церемонию на другое время. После окончания работы делай, что хочешь. Юрий, мы заняты серьезным делом. Поймите! Обязательства должны быть выше любви, а долг — выше распутного эгоизма».
«Можно поговорить с вашим патроном?» -«Я ни о ком ничего не знаю». –«Что ж, придется самому его найти. Юлия, пожалуйста, жди меня в купе». Господин Алтынов оставил молодых женщин и отправился на добычу очередного сюжета. Он, как многие одаренные люди, не мог оставаться и минуты без неожиданных ударов судьбы. Молодой человек вопреки логике упорно стремился навстречу капризам собственного жребия, словно специально отыскивал жизненные ловушки.
Интуиция игрока повелела ему идти налево. Молодой человек как будто видел его перед собой — коренастого, спортивного вида, плотного мужчину с мощным торсом, мускулистыми рукам и, низким, покатым, упрямым лбом — разновидность культуристов, с криминальными наклонностями. Такие персонажи, самодовольные и совершенно непоследовательные, как правило, получившие недостаточное образование, доставляли господину Алтынову большое удовольствие в работе. Когда он ярким, совершенно гипнотическим языком начинал общаться с ними, они сжимали огромные кулачища, потели всем телом — особенно нос был мокрый и никак не могли до конца понять: подчиняются ли они этому щеголю или он сам находится под их влиянием и признает их привилегии. Природный дар предвидеть опасность, разгадать характер и особенности противника, понять вещи, в существовании которых исследуемый даже сам себе не признается — преимущество и отличительная черта высших профессионалов. Таким был наш господин А.
Он постучал в последнее девятое купе. Дверь открылась, и перед ним появилось именно то лицо, которое минуту назад мысленно представил себе молодой человек. Его способность так ясно все предвидеть напугала бы всякого обывателя. Неизвестное лицо оцепенело и покрылось бурыми пятнами, как после сильных боксерских ударов. –«В чем дело?» — по тону говорящего господин Алтынов понял, что здесь он получит жесткий отпор. –«Вы желали меня видеть?» -«Кто сказал?» -«Я задремал и то ли во сне, то ли наяву услышал вашу просьбу прийти к вам на поклон». –«Ну, что ж, ха, ха, ха поклонись!» -«Честь имею, московский врач-хирург Юрий Алтынов». –«Короче, чего надо?» -«Хочу выкупить у вас Боярову». — «Чего, чего?» — он раздвинул плечи и стал перед молодым человеком как бетонная стена. –«Я даю вам деньги, вы отпускаете Боярову», — господин А. не следовал общеизвестным советам не смотреть в упор в глаза зверю. –«А ты ярмо бесплатно не хочешь приобрести?» -«Я принес кучу денег …» -«Кто там?» — молодой человек услышал голос из купе. –«Слышь, Кузьмич, здесь хирург за конопатую деньжат предлагает», — вбросил он. –«Чего это, вдруг, мы мамзель свою продавать станем?» – послышался высокий голос из купе.
«Я хорошо заплачу, а деньги, как известно, радость приносят. Судя по вашему мрачному лицу и синеве вокруг глаз — веселья вам явно не хватает», — обратился молодой человек к живой стене. «Сколько дает?» — послышался тот же высокий голос. -«Очень большие деньги. Зарплата хирурга за полтора года». –«Сколько же?» -«Три тысячи долларов! — шепотом сказал господин Алтынов. — Я боюсь такую сумму даже громко выговаривать». –«Нам девица рассказала, что двадцатку зелени в окно выбросил, а мне треху предлагаешь?» -«Разрешите войти в купе, побеседовать с вашим другом?» -«Проходи. Не друг он мне, охранник», — сказал сидящий в купе мужчина. Его лица почти не было видно, лишь крупный нос и впалые, широкие скулы. Слабый свет ложился ниже, обозначая небольшие пальцы с длинными женоподобными ноготочками и короткие худенькие ножки, как у подростка. –«Расскажи-ка, столичный врач, для какой такой цели тебе наша мамзель по вкусу пришлась? Что ты от нее потребовать надумал: признания в грехах или клятвы любви непорочной, необходимости получения донорского органа или проведения научного эксперимента по имплантации экзотического заболевания от Veneris — Николя и Фавра?» Скомканная фигурка мужчины сбивала с толку, казалось, что голос принадлежал вовсе не ему, а совсем другому человеку. –«О, браво. Мы коллеги?» -«Почти! Я коллекционирую раритеты».- «Большая коллекция?» -«Известная!» — мужчина искренне и проникновенно улыбнулся. –«Что является особой гордостью вашей коллекции?» -«Мое собрание разбито по разделам: аксессуары великих людей, фотографии известных лиц, устные легенды, останки экзотических животных, ухищрения, применяемые заключенными при побегах из мест заключения, монеты и т.д. Что вас лично интересует? Мои экспонаты, вещи совершенно нетрадиционные». –«Прошу прощения, как может быть нетрадиционной монета?» -«Может. В тридцать первом году на строительстве Беломорканала зэки ковали свои монеты. Самую мелкую называли «бычок», самую крупную «пайка». Их выделывали из гвоздей. У меня они есть». –«А редчайшие фамилии?» -«Режепо Петр Алексеевич, крупный судовладелец Санкт-Петербурга времен Александра II. Небо Роман Федорович, товарищ главного прокурора Москвы при генерал-губернаторе Великом князе Сергее Александровиче. Леонид Федорович Смертин-Мертваго, владелец судоверфей в Архангельске. –«Красота, а не коллекция. Прошу прощения, а письма. Хотя бы пару примеров …»
«Из истории: письмо Его Императорского Величества Самодержца Вся Руси, Царя Польского, Великого Князя Финляндского, Князя Курляндского и т.д. и т.д., адресованное своему брату Великому Князю Константину Павловичу. Экспонат сегодняшнего дня: письмо внучки Лаврентия Павловича Берия Павлины Сергеевны, написанное выдающемуся криминальному авторитету Вячеславу Кирилловичу Иванькову (Япончику) с просьбой помочь избавиться от рекитеров. В моем собрании можно встретить: литографию 97 тезисов Лютера против папства сентября 1517 года, медный слиток из Дофки — стоянки евреев на моисеевском пути в Синай, третью копию письменного отречения Наполеона от всех своих титулов, званий и власти, розовый бивень уральского мамонта, несостоявшийся подарок Молотова Риббентропу, фиксу переднего зуба Пантелеева — криминального авторитета двадцатых годов, потерянную им в драке в московском ресторане «Бабий Яр», шелковый галстук и сатиновые подштанники Ленина, выкраденные из его чемодана во время выступления с апрельскими тезисами на Финляндской вокзале Петрограда, огонь московских олимпийских игр, горящий в керосинке, подаренной мне раввином киевской синагоги, которая была построена на средства Лени Бродского в 1898 году. Что оригинальное вы можете предложить в мою коллекцию?» -«Как-то все неожиданно… Впрочем, пожалуйста, несколько фантастических фокусов из прозектуры больницы — натуральное сердце, погибшее от редчайшего инфаркта, — эмболии устья правой венечной артерии. Вашу коллекцию могу украсить тысячедолларовой ассигнацией, которой расплачивался Аль Капоне в Бронксе, чертежами Петра Великого, по которым был построен его первый фрегат «Святой дух», конвертом письма Сталина своему сыну Василию, в котором сообщалось о подарке шести персиков, приглашение на раритетное венчание в купейном вагоне скорого поезда «Тихий Дон» «Ростов – Москва», со священником и церковной музыкой, которое состоится 13 июня 2000 года в один час сорок минут.
«Свадьба в поезде, со священником? Любопытная затея. Кто венчается?» -«Я с Юлией Бояровой. Согласие невесты имеется». – «Добре. В особых случаях неписаные законы требуют одобрение работодателя». –«Мне это известно. Поэтому, я предложил отступные». –«Не повторяйте, пожалуйста, эту мизерную сумму. Вы только рассердите меня». –«Ваши условия?» -«Есть ли доказательства, что ассигнация принадлежала Аль Капоне?» — «Конечно. Я подпишу сертификат происхождения». –«Смеетесь?» -«Тысячедолларовая купюра — сама по себе редчайший денежный знак. Он выпускался с 1932 по 1934 годы. Сегодня самому президенту США не просто его разыскать. — Молодой человек вытащил из кармана бумажник и вынул из него купюру с изображением Стива Кливленда, 24 президента США. — Вот, взгляните. — Господин Алтынов сдвинул несколько бутылок к краю стола, салфеткой протер его поверхность и положил перед собеседником тысячедолларовую банкноту. — Известно, что лоббистами печатания таких крупных денег была американская мафия, чей оборот, в основном, проходил в «черном нале». Надо было сократить объемы перевозок наличности. И сегодня это действующие денежные знаки. Предыдущий владелец этой купюры поклялся мне на Библии, что она досталась ему от прямых потомков Аль Капоне». –«Поверил. Историческую купюру я оставлю себе. А ты опиши историю с клятвой на Библии, когда, где, и кто именно это сделал. Что у тебя с собой еще из тех раритетов, которые ты перечислил?» -«Через минуту будет готово приглашение на венчание. Если у вас есть карты, я готов передать вам ноу-хау одного трюка, который стал победителем на форуме «FISM» — ежегодной тусовки фокусников, где номинируются лучшие выдумки. Пораженное инфарктом сердце в колбе, конверт письма Сталина и чертежи фрегата «Святой дух» готов предоставить в любое время и в любом месте. Кстати, как вас величать?» -«Это совершенно неважно …» -«Если вы не против, я буду называть вас «профессором». Вы напоминаете мне моего шефа профессора Хотынцева Сергея Владимировича. Он моя симпатия». –«Добре. Не против. Даже красиво, «профессор». «Вы мне доверяете, господин «профессор?» -«Доверять? Это против моих принципов».
«Мне пришло в голову вот еще что. В поезд сядет священник. Он будет облачен в ризу с православным крестом. Не хотите ли украсить свою коллекцию одеянием попа, отслужившего обряд раритетного венчания в купе поезда? Это же уникальный экспонат. Для доказательности я составлю протокол обряда». –«В этом есть своя изюминка. Но как ты у церковника его одежду возьмешь?» -«Выкуплю!» -«Добре. Но торопишься ты, врач. А если у тебя ничего не выйдет, как ты передо мной за неустойку отвечать будешь? Это, брат, дело серьезное, можешь многое потерять. Давай-ка, опиши мне твой карточный трюк. В короткой форме — устно, обстоятельно — в письменной. У меня в коллекции из этого раздела пока ничего нет. Вот тебе обычная колода карт». – «Беру из колоды любые три карты — допустим, девятку, даму и короля. С помощью определенных последовательных манипуляций создаю иллюзию, что на руках не разные, а одинаковые карты. Это делается так» — руки господина Алтынова задвигались, заиграли и, действительно, каждый раз оказывалось, что на руках всегда были одинаковые карты — три дамы пик или три бубновые девятки или три трефовых короля. –«Любопытно. Опиши мне подробно последовательность манипуляций. Тут необходимы тренировки. Что с тебя еще можно взять?» -«Раритетные часы фирмы «Вашерон Константин». Подарок американского доктора Дебейки. Самого фантастического хирурга в мире». –«За какие заслуги он наградил тебя?» -«Сказать честно, дело было несколько иначе. Я был включен в бригаду хирургов по шунтированию Бориса Ельцина. После успешной операции семья президента передала семь часов Дебейки, под патронажем которого проходила операция. Американский профессор сам должен был определить, кто из операционной команды получит всемирно известные часы. Дебейки собрал нас и говорит: «дорогие коллеги, у меня к вам необычная просьба. Прошу каждого из вас показать, какие часы вы носите». Первым вышел Бачурин — он предъявил золотой «Вашерон Константин» с репетиром и турбуенном по цене двести семьдесят тысяч долларов, потом встал Буранд — у него на руке был золотой «Адемарс Пике» с бриллиантами по циферблату за сто десять тысяч долларов. У Соколова — был платиновый «Бриге» за девяносто тысяч долларов, а у Африкантова — уложенный сапфиром «Патэк Филипп» с репетиром за сто тридцать тысяч. Я предъявил «Полет» 87-го года по цене пятнадцать долларов. Одним словом, все низшие врачебные чины получили из рук Дебейки золотой «Вашерон Константин».
«Добре. Ты мне по вкусу пришелся, доктор. Из тебя вышел бы превосходный преступник. Может, согласишься работать на меня? Сквозь мою крышу дождь не капает. Денег буду платить намного больше, чем врачи получают. Вместе с Бояровой и останешься. — Его интонации постоянно менялись, становясь то лукавыми, то сердитыми и даже жесткими, то ласковыми и доброжелательными. – «Право, я вам очень признателен! — искренне откликнулся молодой человек. Спасибо за приглашение, но у меня не получится. В больнице ждут пациенты». –«Не торопись с ответом, посоветуйся с женой». –«Подумаю». –«Сколько же твои часы стоят?» -«На Банхофштрассе в Цюрихе — пятьдесят семь тысяч долларов». –«Пока ты мое предложение будешь обдумывать, оставь часы на столике и забирай невесту. Нам скоро выходить. Да, пожалуй, свои три тысячи долларов отдай Василию, моему охраннику. Ему придется заменять твою нареченную. Впрочем, если решишь остаться, — все тебе возвратится». –«Огромное спасибо».
«Добре, добре. Шагай. Чтобы следующая встреча была приятной, не забудь через Боярову письменный должок передать. Ну, насчет карточного трюка». –«Прикажите Василию, чтобы он со мной пошел, дать открепление Бояровой. «Профессор», вопрос из совсем другой сферы: как вы понимаете, состояние «разнузданного азарта» или «дьявольского возбуждение души»? –«Ты это к чему?»
-«Через пару минут я вернусь. Хочу успокоить невесту. Обещайте за время моего отсутствия поразмышлять над этим». –«Жду. Василий, получи с него три тысячи и отпусти нашу мамзель».
Господин А. торопливо перевел Юлию Боярову в служебное купе начальника поезда, считая, что чем дальше она будет от надвигающихся событий, тем выразительней он сыграет короткую пьесу для одного актера. Молодой человек сочинил рискованный сюжет и планировал реализовать его перед самым прибытием поезда на станцию «Поварово». Когда до прибытия поезда оставалось пятнадцать минут, ростовчанин направился в девятое купе двенадцатого вагона.
«Что скажете, «Il саро di tutti i capi?» Какой вы теперь элегантный. Прямо иностранец, — приветствовал он «профессора». Я бы украсил ваш великолепный костюм зеленым шелковым платочком. Этот символический цвет пошел бы к вашему выразительному лицу. — Господин Алтынов взял «профессора» за лацкан пиджака, потом нагнулся и левой рукой поправил манжеты брюк, чтобы лучше посадить их на обувь. Именно в этот момент правая рука, остававшаяся на лацкане пиджака, съехала ниже и переместила плотно набитый деньгами бумажник «профессора» в карман Алтынова. Молодой человек чрезвычайно редко использовал мастерство своих рук, для целей такого рода, однако тут был случай особый. Юрий Алтынов страстно желал включить в дело все свои навыки великого профессионала — виртуоза самых невероятных трюков и манипуляций. Все было проделано молниеносно, с таким блестящим мастерством, что «профессор» только улыбнулся появлению ростовчанина: -«А, похититель женщин …» — Он был одет в серо-зеленый двубортный костюм, совершенно необычного лимонного цвета сорочка имела низкий воротник стиля «стойка». «Профессор» был ростом не выше одного метра шестидесяти, со светлыми невыразительными глазами и бледной, пожалуй, даже с какой-то зеленцой кожей лица. Короткие редкие волосы были посередине разделены пробором, шею окаймляла татуировка, напоминающая веревку заплечного мастера, а с открытой на американский манер груди на византийской золотой цепи свисал массивный гранатовый крест. Молодой человек сразу заметил, что на запястье левой руки «профессора» болтаются часы «Вашерон Константин». Тут на губах господина Алтынова мелькнула саркастическая гримаса.
«Своей невероятной оригинальностью вы, «профессор», оставили глубокий след в моем сердце. Окажетесь в столице, найдите Институт сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Это на Рублевском шоссе. Буду рад продолжить дружеское общение. Скажите, а как с моим предложением прокомментировать человеческое состояние «разнузданный азарт» и «дьявольское возбуждение души»? «Профессор» задумался. Возникла пауза. Скорый поезд номер девять «Тихий Дон» «Ростов – Москва» стал сбавлять ход. В купе постучали. Проводник Любовь Погоня, благоухая ликером, заявила, что через минуту-две состав подойдет к станции «Поварово». –«Добре, любезная. Ты, Василий, иди помоги мамзели, которая с нами осталась», — сказал «профессор». – «А я вам помогу», — предложил ростовчанин. –«Давай! Я не против. Только на дорожку присесть надо».
Мужчины сели.
Юрий Алтынов развернул лист бумаги и стал писать: «Уважаемый господин профессор. Приглашаем вас на наше венчание. Оно состоится 13 июня в 1.40 минут в шестом купе скорого поезда «Тихий Дон» «Ростов – Москва». С почтением — Юлия Боярова и Юрий Алтынов». – «Оригинальная бумага. Не верится. Впрочем, с Богом!» — сказал «профессор» и встал первый.
Каждый взял по чемодану, и они вышли в коридор. Василия и Эстер ни в купе, ни в проходе уже не было. –«Где ваши помощники, «профессор?» -«Они выходят из другого вагона». –«Как все тонко продумано», — дружелюбно сказал молодой человек.
Перед тамбуром дорогу им перегородил какой-то ящик. «Профессор» замешкался, ему трудно было обойти преграду со своим чемоданом. Господин Алтынов на мгновение взял его за кисть левой руки, перенимая багаж. Молодой человек заглянул в служебное купе: «Мы здесь, Любочка!» Впрочем, проводницы не было. На столике стояла початая бутылка «Амаретто», а на плечиках одиноко висел фирменный китель. Ростовчанин сделал молниеносный пируэт над униформой Погони и выскочил в тамбур.
Состав подошел к платформе. Голос начальника поезда начал передавать какую-то информацию. Молодой человек легко, с чувством полнейшей удовлетворенности, сошел с двумя чемоданами на перрон. Вздохнув полной грудью, он мечтательно сказал: «Какая замечательная прохлада. Спускайтесь, «профессор», порадуйтесь ночному воздуху. Он обласкает вас как самая знаменитая гетера».
«Профессор» выходил из вагона очень церемонно и величественно, как выходят царственные особы или амбициозные политики. Его убедительный вид мог бы смутить любого честолюбца необходимостью немедленной покорности. Во всем его виде было много магического, что сразу выделяло его из толпы. Господин А. подал ему руку, и таинственный мэтр ступил на землю Поварова. Его встречали несколько крупных, хорошо одетых мужчин. С одним из них, стоящем впереди всех, он дружески обнялся. Господин Алтынов почувствовал свою ненужность, но твердо решил завершить начатый спектакль.
«Счастливо, «профессор». Спасибо за поддержку молодой семьи. Так что же все-таки такое «разнузданный азарт» или «дьявольское возбуждение души»? –«Покорение воли человеческой. Когда ты несколько минут назад трясся передо мной как осенний лист, готовый отдать все, что я потребовал бы, — ты на время моего воздействия стал крепостным моей воли, вассалом моих желаний, рабом моего слова. Именно в это мгновение я испытал «дьявольское возбуждение души», «разнузданный азарт страсти». Момент покорения чужой воли — вот, пожалуй, моя высшая радость, пик моего блаженства. Понял?» -«Да, «профессор». Вы верно описали синдром маниакальной гипертимии, — господство положительных, стенических эмоций, сопровождающихся полной расторможенностью. Моя версия несколько другая. Она больше подходит под описание диагноза гебефренического синдрома: финал успешного действия, вызывающий двигательное возбуждение, переходящее в пуэрильность и ребячливую дурашливость». — Тут он вспомнил о краже туго набитого бумажника, а также снятие с левой руки «профессора» своих часов в тот момент, когда они замешкались у ящика перед тамбуром — и радостно улыбнулся.
«Добре. Добре. Дискуссия может быть продолжена на нашей будущей встрече. Переходи в наш лагерь, московский доктор Алтынов…»
Поезд тронулся. Господин А. смахнул с глаз слезинку, окинул присутствующих ласковым взглядом, послал всем воздушный поцелуй и прыгнул на подножку вагона.
Скорый поезд номер девять «Тихий Дон», «Ростов –Москва», набирал скорость и двигался на северо — восток.
Настоятельная потребность продолжить вечную игру заставила господина Алтынова отложить встречу с возлюбленной. Он замыслил несколько дополнительных сцен в развитии сценария «Букмекерский экспресс» и несся в шестое купе, где ждала его Врубельская. Пробегая мимо служебного помещения Погони, молодой человек заглянул в него, вытащил из кармана форменного кителя свои часы «Вашерон Константин» и туго набитый бумажник «профессора». Молодой человек вынул из него пачку долларов, три царских золотых «червонца» и несколько пятисотрублевых купюр. Он бегло пересчитал деньги — всего было около семи тысяч долларов — вложил в верхний карманчик кителя проводника сто долларов, а пустой бумажник швырнул в окно мчащегося поезда и побежал дальше.
Колесные пары на стыках отбивали ритмичные, хорошо знакомые звуки.
Юрий Алтынов влетел в купе, полный радости. В ушах господина А. стоял гул воображаемых аплодисментов за прекрасно сыгранные сцены пьески одного актера. Именно в этих восторженных чувствах и купался игрок из Ростова, стремящийся покорить российскую столицу.
Молодой человек не хотел посвящать Врубельскую в тайны мини-спектакля, только что успешно закончившегося, а мысль о необходимости срочно переходить на новую театральную площадку побудила его с нежнейшей заботливостью обратиться к молодой женщине: -«Яночка, я очень счастлив вас видеть. Последние тридцать-сорок минут, хочу признаться, постоянно ощущал нехватку вашего общества. –«Судя по тому, что не были слышны свистки милиции, никто не остановил наш состав стоп-краном и в вагоне нет следов крови, — вы, мой любимый директор, успешно завершили свое очередное представление», — Врубельская, возбужденная появлением Юрия Алтынова, сияла от счастья. – «Шалости мешают ощущать себя великим. Искушение исполнить красивый миниатюрный трюк часто превышает честолюбивый порыв на грандиозной спектакль, а мастерски сыгранный фрагмент или сочный эпизод затмевают успех всего представления. Сейчас перед нами новая задача: обольстить, подвигнуть пассажиров на высокие закладные. Возьмите лист бумаги и записывайте — Иван Бородин. Ставка — одна тысяча пятьсот долларов. Маршрут: «Пенза -Мичуринск — Давыдково — Курск — Орел – Москва». –«Заклад принят. Что дальше?»
«Начинаем работу. Выходите в коридор, врывайтесь в каждое купе, трясите каждого пассажира. По информации Погони, самые богатые путники едут в третьем, четвертом и пятом вагонах. Будите господ возгласом: «Я обвиняю вас в бездействии! «Букмекерский экспресс» набирает скорость, а ваших закладных в портфеле еще нет!» С присущим вам изяществом и деликатностью перейдите от дерзкой критики к душещипательным разговорам о любви, музыке, об отдыхе на Лазурном берегу и морских прогулках за китами в Портофино. Если кто-нибудь захочет вас оскорбить, — примите это с покорным достоинством. Если кто-то начнет говорить с вами о любви, — открывайте пошире сумку и принимайте ставки с пожеланиями удачи. Никогда не оценивайте ущерб, больше рассказывайте о профите, никогда не изворачивайтесь, — лучше быть непризнанным гением, чем уличенным лгуном. Всегда помните, что беременность еще не плодовитость, а желание — еще не выразительный успех. Предмет особого внимания букмекера — лица кавказской национальности. Слепите их своими обольстительными, сверкающими глазами, очаровывайте блестящей высокой лексикой, изяществом поведения и изысканностью манер. Гипнотизируйте всех — мужчин и женщин — кучей денег. Держите купюры в прозрачном мешке, тогда ловцы быстрого счастья будут лицезреть предмет искушения, их нервная система должна дрогнуть, обязана воспалиться перед массой стодолларовых ассигнаций, перед напором чарующего художественного слова, перед эротическим полем колдуньи ночного романа, перед сценарием гениального автора! –«Bravo, dottore!» -«Prego, kara signiora! Avanti! I gran soldi e un fantastico giuoco ci aspettano». Пожалуйста, дорогая синьора. Сноска: (Вперед! Большие деньги и фантастическая игра ждут нас. Пер. с итал).
Артисты камерной труппы вышли на сцену. Поезд, разгоняя ночную мглу, мчался по новому маршруту в столицу России. До Пензы оставалось около двух часов. Согласно сценарному плану господин Алтынов стал в коридоре у пятого купе, держа в руках книжку Гиляровского «Москва и москвичи». К нему тут же подошла Любовь Погоня и стала о чем-то расспрашивать.
Выход на сцену Врубельской напоминал появление капризной и величественной примадонны. Ее чарующий взгляд смог моментально снять хандру и недомогание с любого мужчины, а походка напоминала движение чуда, грациозно шагающего в сладком сне. В одной руке Яна держала папку с открытым листом бумаги для записи, где уже значилась фамилия Ивана Бородина, сумма его закладной и первая, путающая других игроков версия маршрута. В другой руке — с долларами. Через плечо висела заморская лайковая сумка с вкраплениями кусочков крокодиловой кожи. –«Ах, опять что-то новое?» — удивилась Погоня. –«Пожалуйста, не мешай. В твоем кителе ты найдешь сто долларов. Это наше пожелание доброго сна». –«Ах, мне опять следует не высовываться и сидеть на своем месте». -Проводница вернулась в служебное купе.
Молодая шикарная дама подошла к первому купе и требовательно постучала в дверь. -«Букмекерский курьер» принимает ставки. Ваши версии, господа? Кто отгадает маршрут — выигрывает огромные деньги. Кто больше поставит, тот больше получит, кто отважится, тот порадуется, кто рискнет, тот горы свернет», — на ее ультимативный, но и, словно бы, ласкающий, обволакивающий призыв нельзя было не откликнуться, а ее аура была гипнотически притягательной.
«Какая минимальная ставка?» — высунулся первый пассажир. – «Минимальная — не знаю. Но первая ставка — полторы тысячи долларов». –«Ого! Примете двадцать долларов?» -«Фамилия?» — «Леша Медяшкин». –«По какому маршруту пойдет поезд?» -«Что сказал первый?» -«Пенза — — Мичуринск — Орел – Москва». –«А я скажу — Пенза — Тамбов — Ряжск — Рязань – Москва». –«Записала. Кто следующий?» -«Смуров Борис Иванович, ставлю сто долларов на маршрут – «Пенза — Черусти — Шаховская — Москва». –«Двести долларов на версию – «Пенза — Липецк — Курск — Орел – Москва». Запишите — Иван Ешинин».
Народ повскакивал со своих мест и стал выходить в коридор. Тут возникла сутолока, пошли бесконечные переговоры и гадания: кто организовал «Букмекерский курьер», замечено ли мошенничество, есть ли подозрительные люди, как поступить правильно – сделать ставку или вызвать милицию? Господин Алтынов примкнул к переговорщикам и всячески подбадривал тех, кто готов был рискнуть и поставить куш на свою версию. Тут молодому человеку пришла мысль, которая, как ему показалось, должна была кардинально усилить букмекерский азарт. Он направился в восьмой вагон к начальнику поезда, где был расположен радиоузел. Проходя мимо Врубельской, он дал ей понять, что скоро вернется.
Дополнение к сценарию «Букмекерский экспресс» состояло в следующем: господин Алтынов решил еще раз купить начальника поезда. Первый раз он это сделал, когда посадил к нему в купе Боярову. Тогда решение вопроса стоило пятьдесят долларов, сейчас он хотел предложить ему уже пятьсот долларов, чтобы тот обратился по местному радио к пассажирам с объявлением: несколько активистов, дабы развеять стресс, связанный с переадресовкой состава по неведомому маршруту, организовали прием закладных. Каждый желающий может включиться в игру, сделав ставку на свою версию маршрута. Руководить приемом ставок поручили молодой пианистке Воронежской филармонии Жанне Бичерской. Многие пассажиры уже включились в игру. Менеджеры «Букмекерского экспресса» сейчас обойдут все купейные и спальные вагоны, а потом все желающие могут собраться в вагоне-ресторане, куда переместится штаб нашей игры. Ресторан будет работать до трех часов ночи, напитки и музыка будут предложены пассажирам в самом широком ассортименте».
Начальник поезда оказался твердым орешком, который знал толк в бизнесе. За услуги он потребовал от молодого человека тысячу долларов при одном обязательном условии. В поезде находились двое милиционеров из спецотряда сопровождения пассажирских составов. Их необходимо было купить. Господин Алтынов тут же бросился в вагон-ресторан, где могли находиться милиционеры, и нашел их сразу — прапорщик сидел к нему лицом. Он был совершенно лыс, как будто даже старательно выбрит, голова его сверкала, словно ее начистили ваксой. Полнеющие щеки свисали к воротничку униформы, веки были полузакрыты, как ставни мерцающих окон. Другой страж порядка сидел к нему спиной, тучный, заросшие складки на шее и большие волосатые уши придавали его голове сходство с бычьей. Молодой человек устроился рядом, кашлянул и заговорщицки шепнул: «Хочу порадовать вас приятнейшим известием. Пока стыл ваш чай, каждый из вас заработал по двести пятьдесят долларов. Группа активистов «Букмекерского экспресса» делегировала меня передать вам эту сумму. Многие после сообщения о крушении впали в депрессию. Чтобы восстановить радость в душах по случаю великого праздника Дня независимости России, смельчаки, интеллигентнейшие люди со всей страны, организовали спор — кто правильно назовет маршрут движения нашего поезда. Создана специальная комиссия, которой руководит известная пианистка Жанна … фамилию запамятовал». –«Бичевская?» — вставил прапорщик. –«Вполне возможно. Не буду спорить». – «Здорово!» — сказал другой. Он оказался совсем молодым сержантом. –«Многие считают, что присутствие чиновников такого серьезного ведомства как ваше будет смущать участников представления, и азарт не достигнет своей высшей точки. Дорогие друзья, начальник поезда приготовил для вас специальное двухместное купе, а я должен презентовать вам самую замечательную бутылку на добрый сон». –«Кто даст нам деньги?»- «Это справедливое дело поручили мне. Прошу проследовать за мной в тамбур для полного расчета, а затем в специальное отведенное место для крепкого, здорового сна». –«Разрешаете мне сделать ставку?» — каким-то обиженным тоном сказал верзила с юношеским непорочным лицом. –«Я пришлю в ваше купе пианистку». –«Здорово. А я покумекаю, на какой маршрут поставить. Мне необходимо выиграть. Деньги нужны. Как вы думаете, шансов на выигрыш много? Я бы подыскал в деревне подходящий для покупки дом, чтобы создать семью. Нынче добротные деревянные дома с печкой и чуланом не больше тысячи пятисот долларов стоят. Но где найти такие деньги, вы не подскажите? У вас в Москве проще, там у наших коллег приработки приличные, а что в провинции? Здесь денежных людей нет. Я впервые в жизни держу в руках американские доллары. Пока еще не совсем верится, что они принадлежат мне», — сержант милиции сделал жест удивления и со словами «эх, была не была» резко махнул рукой. Какая-то нерешительность и слабость промелькнула в его юношеских глазах.
Наступило молчание. Господин Алтынов искусственно затягивал паузу, впиваясь взглядом в молоденького верзилу.
«Каким же образом можно заработать деньги?» — воскликнул сержант милиции. Он хотел еще что-то сказать, но внезапно умолк. От неожиданно откровенного признания его вдруг охватили смутное беспокойство и растерянность. Огромный покатый лоб двадцатилетнего милиционера покрылся холодным потом, лицо стало мертвенно бледным, а губы задрожали то ли от страха, то ли от горькой обиды.
«Я обязательно придумаю для вас идею заработка, и не где-нибудь в Цивильске или Сызрани, а прямо здесь, в поезде. Долго будет помниться вам совершенно случайная прибыль, которую вы получите нынешней ночью. Никакой работы, а добрый и честный заработок. Ждите меня в купе, которое отведено для вашего отдыха». «Меня не забудете?» — настороженно спросил прапорщик. –«И вы порадуетесь!»
Молодой человек определил милиционеров в назначенное место и поспешил к начальнику поезда с требованием немедленно выйти в эфир с сообщением о проводимой игре по закладам. Согласно первоначальным договоренностям, тот должен был повторять сообщения о тотализаторе три раза, каждые тридцать минут. За двадцать минут до Пензы необходимо было пустить по местному радио другой текст: «Прием закладов окончен. Все участники «Букмекерского экспресса» приглашаются в вагон-ресторан для подведения итогов игры». Но теперь начальник поезда выдвинул новые требования — за работу он просил уже полторы тысячи долларов. Господин Алтынов тут же согласился и отсчитал ему аванс. Молодой человек настоятельно потребовал от чиновника железнодорожного ведомства строго по времени выполнять его инструкции. «Прошу вас, только не пейте водки, чтобы точно по времени выполнить мое задание. Иначе, я опустошу ваши карманы пылесосом «буран», — пригрозил он. После того, как по местному радио известный текст был прочитан, господин Алтынов бросился в двенадцатый вагон помогать Яне Врубельской.
Внутренняя, строгая, буквально монастырская дисциплина была одной из главных составляющих его успеха. Молодой человек был посвящен игре весь, полностью, и не было ничего главнее этого его игрового возбуждения и страсти.
Юрий Алтынов застал артистку камерного театра уже в одиннадцатом вагоне. Госпожа Врубельская, с набитым долларовыми и рублевыми купюрами мешком была окружена пассажирами. Каждый торопился назвать свою версию маршрута движения скорого поезда «Тихий Дон» «Ростов –Москва» и сделать ставку. Букмекер едва успевала заносить в свой учетный лист имена игроков, а ее новый помощник, долговязый господин Ползунков, размашистым почерком готовил официальные расписки организаторов блиц-игры: от лица N получена сумма Z за маршрут Y. –«Запишите, Кириленко Герман Васильевич. Ставлю одну тысячу рублей на маршрут Пенза — Курск — Тула – Москва». – «Нина Чиханова. Моя версия Пенза — Тамбов — Рязань -Владимир — Москва. Двести долларов». –«С самого раннего детства меня зовут Цезарь Кавось. В дошкольном возрасте мои родители называли меня «Цусик». Боюсь ошибиться, но я хочу поставить на две версии, по сто долларов на каждую. Первое: наш поезд не придет на конечную станцию. Может он все же доберется до столицы, но окажется не на Курском вокзале, как сказано в расписании, а на Павелецком или Ярославском. Второе: думаю, что проиграю, но хочу поставить заклад, что порядковый номер нашего вагона на конечной станции будет не одиннадцатый, а седьмой. Вот такое у меня предчувствие. Примите мои версии?» — господин Кавось старался говорить уверенно, но сила его речи противоречила скромности притязаний на крупный выигрыш. Это был кучерявый мужчина лет сорока пяти, среднего роста, умеренного телосложения, с карими бегающими глазками. Его толстые губы были постоянно открыты, в разговоре он закатывал глаза куда-то под самый лоб, словно нуждался в тайной поддержке потусторонних сил.
Цезарь Кавось рушил драматургию «Букмекерского экспресса». В тексте пьесы ничего не говорилось о названии столичных вокзалов и нумерации вагонов поезда. Впервые за свою новую артистическую карьеру госпожа Врубельская замешкалась, на мгновение растерялась, не понимая, как повести себя правильно, чтобы спасти спектакль. Вдруг она увидела перед собой суфлера, который всем своим видом показывал ей, что готов взять на себя дискуссию с оригинальным господином. –«Я желала бы обратиться к публике, уже сделавшей высокие ставки, чтобы они рассудили — имею ли я право брать с вас ставки. Вот, вы, молодой человек из двенадцатого вагона. Каково ваше мнение?» -«Пользуясь лексикой господина Кавося, во-первых — я возражаю, во-вторых — я не имею ничего против. Поясню: нам всем известна главная тема игры — правильно назвать города, через которые пройдет наш поезд в столицу. Так что вопрос с вокзалами становится совершенно актуальным. Но идя навстречу нашему симпатичному попутчику, я не имею ничего против того, чтобы предложить уважаемой публике новую тему игры — как бы вторую интригу: на какой вокзал столицы прибудет наш поезд? Запишите меня на новом учетном листке — Иван Бородин, триста долларов. Мой вокзал Казанский. Что касается нумерации вагонов, то вариантов для щекотливой игры тут минимально — всего два. Не думаю, чтобы наша публика вас поддержала». –«Я и господин Ползунков такого же мнения», — заявила букмекер. –«Пожалуйста, Цезарь Кавось готов взять свое предложение обратно. Только не делайте из этого мировую трагедию. Ничего особенного не произошло, я совершенно не хотел кого-либо обмануть или обидеть. Уверяю вас, мне это ни к чему. Дамочка, запишите, что я поставил сто долларов на Павелецкий вокзал столицы». –«Вы, я вижу, не будете против того, чтобы войти в организационный комитет нашей игры», — Врубельская улыбалась Кавосю. –«А как вы это видите?» -«Читаю по вашим глазам, что вы хотите мне помочь». –«Какая у вас богатая интуиция. Кто входит в вашу кампанию?» -«Я и господин Ползунков». –«Кто это, Ползунков?» -«Это я — Ползунков Иван Альфредович». –«Вы когда-нибудь делали ставки: на бегах, на футбольных чемпионатах, заездах пилотов формулы один?» -«Я сделал заклад и записал свою версию маршрута нашего поезда. Это в первый раз». –«Замечательно! Какая ваша комиссия?» — обратился господин Кавось к букмекеру. –«Десять процентов». –«Сколько моих?» -«Два с половиной из десяти. Четверть». –«Что в кассе?» -«Чудеса! Более трех тысяч долларов». –«Сколько вагонов вы обошли?» -«Второй».
«В составе семнадцать вагонов. С вагона -полторы тысячи долларов …» -«Вагоны третьего класса считать не следует, а их пять штук», — госпожа Врубельская вопросительно смотрела на Юрия Алтынова. Она ждала совет. Молодой человек не считал необходимым вмешиваться в диалог. Он лишь стоял рядом и как будто читал книгу Гиляровского.
«Двенадцать вагонов по полторы тысячи долларов. Это восемнадцать тысяч долларов. Два с половиной процента — это четыреста пятьдесят долларов. Совсем неплохо, милая дамочка». – «Это ваша бухгалтерия, господин Кавось. Женские цифры несколько скромнее. Какая бы ни была касса — ваша комиссия постоянная и пересмотру не подлежит». –«Милая дамочка, прошу вас на минутку в сторонку. — Господин Цезарь Кавось перешел на шепот: верните мои сто долларов, поставленные на Павелецкий вокзал. С вами наверняка можно заработать намного больше. Поясните, пожалуйста, есть ли специальная премия для особых случаев. Например: Цезарь Кавось самостоятельно нашел инвестора, поставившего крупную сумму денег в заклад. Казино практикует выплату гонорара тем, кто привлек за игральный стол богатых клиентов. С кем обсудить этот вопрос?» -«Не возражаю вернуть вам сто долларов. Пожалуйста. Но я обязана закрыть программу «московские вокзалы» и отдать молодому человеку из двенадцатого вагона его деньги. Касательно гонорара: пока вы принесли компании, проводящей тотализатор, лишь убытки. Впрочем, я готова обсудить с вами каждый конкретный случай вознаграждения. — Тут она мельком взглянула на своего суфлера, который знаком, потерев указательный палец, дал понять, что необходимо приблизить собеседника. И госпожа Врубельская начала неистовую атаку на Цезаря Кавося.
«Такие умные люди, как вы, востребованы любым обществом. Буду польщена, если вы окажетесь рядом в проведении «Букмекерского экспресса». Но я женщина, а как вы знаете, у нас преимущество отдается чувствам, а не бизнесу. Когда я смотрю на вас, меня интересует совсем другое …Скажите, трудно быть красавцем? Женщины, видимо, липнут к вам, повсеместно пристают в признаниях любви, шлют записки с приглашением на свидания, требуют ласки и внимания. Они уверены, что вы рождены для того, чтобы сделать их счастливыми. Что Цезарь Кавось является их собственностью, их куклой, любимой игрушкой. С помощью всяких приемов они мечтают пробраться в вашу спальню ночью, разжигают желание интимной близости, ахают и охают, когда вы проходите мимо, шлют воздушные поцелуи, когда не могут дотянуться до вашего мужественного лица губами».
Выбор лексики, возбуждающе-ласкового тона был подсказан богатой интуицией артистки алтыновского камерного театра, он сулил ей молниеносный и уверенный успех. Ловушка для возбуждения тщеславия российского обывателя была выстроена великолепно. Она притягивала к себе фантазиями возможного и реальностью слышимого, она возбуждала чувства и умиротворяла гордость. –«Неужели вы позволите мне стать в очередь женщин, ожидающих вашего внимания? Мне, известной пианистке воронежской филармонии Жанне Бичерской. Что, вашей партнерше по тотализатору «Букмекерский экспресс», суждено томиться со всей этой шатией влюбленных женщин в ожидании чуда вашего внимания? Не верю, Цезарь Кавось!
А юбка, шурша крахмалом, в ушах звенела, дрожала,
Как полог цветного шелка, под сталью пяти кинжалов,
Он сдернул шелковый галстук, а я наряд разбросала,
Он снял ремень с кобурою, а я четыре корсажа.
Такой белизны не ведать цветам и апрельским сливам, Стеклу под луной не вспыхнуть, таким голубым отливом. Он сонных грудей коснулся, шелковую блузу смахнув,
И жарко они раскрылись кистями ночных жасминов.
И в лучшей мире дорогой, до первой утренней птицы, Целовал меня этой ночью кучерявый еврей Цезарь Кавось».
После собственной интерпретации стихов Гарсиа Лорки она с каким-то детским озорством расхохоталась. Ее звонкий голос пронесся по всему вагону.
Мужчина растерялся. Он видел перед собой ослепительные голые плечи, открытые, стройные, бронзового цвета ноги, манящие своей упругостью обнаженные груди. Это было выше сил господина Кавося. Он, доведенный до исступления прекрасными образами Яны Врубельской, воскликнул: -«Докажите, что вы не смеетесь надо мной. Я готов разделить все свое время с вами, милая дамочка, ровно с такой же непомерной горячностью, с какой вы произносили вашу речь провокатора …» -«Увлеченной женщины!» -«Если вы осмеяли меня, я отказываюсь участвовать в вашей авантюре. Вы можете возразить: беда невелика! Так знайте, без Цезаря Кавося ваш доход будет минимальный, а моральный ущерб непомерный. Я человек скромный, но у меня есть достоинство. Я всегда ищу деньги.
-«Отказываюсь вас понимать: мы уже договорились, что после Пензы начнется наш любовный роман. Это моя инициатива. Это я соблазняю вас. Это я мечтаю почувствовать вашу силу искрометного любовника, гипноз красавца, страсть повесы. Но пока вся сила наших сердец должна быть отдана тотализатору. Первой азартной игре моей жизни. Вы должны помочь нам выиграть, Цезарь! А потом великую страсть игрового азарта мы переместим на влюбленность наших душ, на эротику наших помыслов, на жар наших поцелуев. Впрочем, перед тем, как спуститься с вами в адский котел грешников, прошу раскрыть секрет: как вы, герой-любовник, тратите деньги? На какие удовольствия вы всегда готовы выложить последнее, перед чем вы не устоите?» -«Почему вам об этом, милая дамочка, хочется знать? Открывая такую тайну, я могу стать вашим заложником. В моем возрасте это не совсем желательно. Хочу пощадить ваше любопытство. Впрочем, разрешаю высказать одну версию, которая, видимо, у вас уже готова. Говорите, милочка …» -«Хочу сказать, но боюсь …»
-«Успокойтесь. Я снисходителен ко всяким причудам, если они не пошлая грубость или насмешка». –«Как вы можете, господин Кавось!» -«Цезаря Кавося никому бояться не следует, а вам, милочка, тем более». –«Вы гурман. Чревоугодник. Гурман. Если во время нашего страстного свидания вам принесут утку по-пекински или винные улитки Эльзаса в чесночном соусе, вы забудете меня напрочь. Пока вы все это не слопаете, пока тарелки не опустеют и ваше обжорство не будет удовлетворено, вы, видимо, не удостоите меня вниманием. Это будет неслыханной дерзостью, самым подлым и коварным ударом: вынудить Жанну Бичерскую приревновать своего кавалера к кулинарным деликатесам. Жуть! Тяжелейшее испытание. Неуемная боль. Если что-либо подобное вы себе позволите, я возненавижу, я убью вас, Цезарь Кавось. В момент отчаяния полностью раскрываются все злые силы собственного духа». –«Неужели, я вам так понравился?» — совершенно искренне удивился господин Кавось. –«Страшно! До чертиков! Поэтому я боюсь вашего коварства. У меня есть все основания полагать, что мне достанется лишь разочарование сердца, оскорбленного вашей чревофилией». –«Скажу откровенно, милочка, у вас великая интуиция. Вы попали в самую точку моей слабости. Как вам это удалось? Я действительно питаю слабость к вкусной еде». – «Увлеченность вами раздвигает границы возможного», -Врубельская бросилась ему на шею и впилась в его губы.
«Bravo, grandiosita attrice» (Сноска: Браво, великолепная актриса. Итал.) — пронеслось в голове господина Алтынова.
Цезарь Кавось задыхался от волнения. Голова шла кругом, как после катания на американских горках. Он хотел было взять себя в руки, чтобы трезво управлять собой, но силы предали его. Он подумал отстранить эту взбалмошную молодую женщину, но искушение парализовало его. В какой-то момент господин Кавось решил отдаться страсти — но публичность происходящего затормозила его эротический порыв. Он почувствовал вдруг какую-то великую усталость, обмяк, потяжелел, одурманивающий туман парализовал его разум и господин Кавось, совершенно неожиданно для самого себя, стал послушным рабом Яны Врубельской.
Наблюдавший за всей этой сценой режиссер спектакля господин Алтынов про себя в этот момент произнес: «Grandiose! Pero, per favore, tranquillo! Questa gioia insolita e inaspettata strazia il cuore di un uomo semplice. Lei e … una bestia! Tutte ie stelle di Hollywood invidiano il sue talento. Per conquistare Mosca non mi bastera comunque inscenare con lei un opera teatrale». ( Сноска : Великолепно! Только, пожалуйста, чуть спокойнее. У бедного мужчины от такой неожиданной и необыкновенной радости может лопнуть сердце. А она — бестия! Ее актерскому мастерству позавидовали все звезды Голливуда, вместе взятые. Для покорения Москвы мне придется сыграть с ней не одну пьесу. Пер. с итал).
Молодая дама взяла свою жертву за руку. Она оказалась влажной и липкой, как будто ее облили ведром сладкой воды. Врубельской стало противно. От напряжения душевных сил где-то в горле лопнул сосуд. Запершило. Однако она сверкнула счастливыми глазами и театрально бросила: «Вперед, Цезарь! Ползунков, не отставать! В третьем купе нас ждет клиентура. Так, порадуемся же, господа!»
«Bravo grandiosita attrice!» — зааплодировал молодой человек, читающий Гиляровского. Он и еще несколько зевак пошли за ними следом.
Первобытный азарт — нескончаемая интрига в истории человечества.
Врубельская чувствовала себя как на экзамене. Всегда рядом, всегда неотступно за ней следовали огненные, дьявольские глаза Юрия Алтынова. Она мечтала этой ночью сыграть свою лучшую роль. Перед ней стояла задача разбудить, всколыхнуть чувствительные струны богатых пассажиров вагонов СВ, чтобы пополнить кассу «Букмекерского экспресса». Но не только деньги интересовали ее. Больше всего волновало ее признание главного режиссера труппы камерного театра. Она выходила на театральную сцену третьего вагона с благоговейным трепетом, как студентка перед сдачей зачета. Ее преимуществом был талант, ее спутником — удача, ее ангелом хранителем — автор пьесы, носителями шпаргалок — хитроумный отличник Цезарь Кавось и простодушный хорошист господин Ползунков. Яркие составляющие давали ей чудесные привилегии. Врубельская была полна решимости воспользоваться ими на славу! Она рассматривала лица пассажиров, как рентгенолог снимки больных, как гаишники — красные физиономии пьяных водителей, как пляжные кавалеры — девственниц среди сочинских отдыхающих. Она искала жертву. Чутье одаренного человека и опыт дамы полусвета подсказывали ей, что крупная рыба где-то совсем рядом. Ее голос звучал теперь очень эмоционально, а глаза блестели дьявольски соблазнительно.
«Полторы тысячи долларов — самая крупная ставка нашего тотализатора. Кому удастся поймать фортуну, кто тот счастливчик, который заберет из рук известной пианистки Жанны Бичерской всю кассу «Букмекерского экспресса»? Вы уже сделали ставку? Чья версия будет вызывать зависть? Где они, гениальные провидцы? Выходите все! Делайте ставки! Будоражьте свои сонные сердца. Открывайте свои души для азарта ночи. Впрысните адреналин в скучающие головы. В кассе уже более четырех тысяч долларов. Курс ставок держится на отметке один к семи. Удача рядом! Вы чувствуете запах денег? Они готовы выпрыгнуть из моего мешка в ваш карман, господа! Призываю счастливчиков, которым достанется выигрыш, в день Независимости — десять процентов от куша пожертвовать в поддержку музыкальных школ, для увеличения стипендий одаренным студентам и доплаты алчным чиновникам, чтобы предотвратить взяточничество».
Главный профессиональный экзамен ожидал Врубельскую в пятом вагоне. В глубине души она чувствовала холодок нервозности. Но страстное увлечение игрой не позволяло сосредоточиться на предстоящей серьезной проверке своего таланта.
В третьем и четвертом вагонах букмекерская касса пополнилась солидным кушем. Врубельская, она же Жанна Бичерская, двое ее помощников — Кавось и Ползунков всем сердцем радовались развитию бизнеса. Господин Алтынов тщательно следил за всем происходящим, лишь изредка посылая своей актрисе одобрительные знаки. Команда сопровождения разрослась до пятнадцати человек. Среди них появились женщины. Никто не спускал глаз с денежного мешка. Он был набит долларами, рублями, немецкими марками. Один англичанин выписал даже дорожный чек на сто фунтов стерлингов. Маршрут он указал довольно странный: Пенза — Пачелма — Тула — Вязьма — Лондон — Манчестер. Врубельская какое-то время пыталась объяснить иностранцу, что русские поезда не летают как «Аэрофлот» через Атлантику, а туннель под Ла Маншем закрыт для МПС России. Но англичанин был пьян, и потому, видимо, страшно упрям. Буквально через силу он втиснул свой чек в мешок с закладными.
Александр Потемкин