Писатели (за редким исключением) от Союза только чего-нибудь ждут. Вопрос о том, что дают ответно, даже не ставится, и так понятно: своё нетленное творчество. Объяснять, что теперь Союзу нужна помощь, если мы хотим, чтобы он хотя бы просто был, бесполезно.
Когда погаснет день за редкими лесами,
И замерцает путь в осенней полумгле,
Чуждаясь деревень, безмолвными полями
Страдающий Господь проходит по Земле.
В далёких городах клокочет истерия,
Блаженствует разврат и торжествует зло.
Господь несёт фонарь, и в нём горит Россия,
И льётся мягкий свет, и Господу светло.
Ю. Калашников
Светло ли Господу хоть немного от нас, вот в чём главный для меня вопрос. Конечно, метафизически он поставлен неверно. Господь неизменен и благ, и нет в этом мире слов, способных выразить Его величие и вездесущесть. И Богови, конечно, Богово, в кесарю кесарево. Но мы-то, русские писатели (и, значит, хотя бы ментально православные, и тем более, если позиционируем себя таковыми) способны ведь понять, что каждый из нас микроскопическая искорка в этом свете: свето- или тьмоносная, не только в текстах своих, но и в делах каждодневных?
Такие примерно размышления не отпускают меня с тех пор, как в июне 2010 года после 9-ти лет (с трёхлетним перерывом) я добровольно оставила должность председателя Пермской краевой организации Союза писателей России. Наконец-то у меня появилась возможность ещё что-то реально, а не урывками, видеть в этом мире, кроме, в течение этих лет главного: как выстоять писательской организации в запланированном для России беспределе.
От каких-либо комментариев в пермской прессе я отказалась. Предполагала прежде снять с себя чиновничью шкуру и поговорить по возможности беспристрастно. Управленчество и писательство вещи диаметрально противоположные, на их стыке приходится постоянно ломаться. Шкура эта так просто не снимается, хорошо, если удастся соскоблить её за год. Одновременно столько налепилось нелепиц о Союзе писателей России, пермской организации, и обо мне самой в газетках, интернете и на слуху, что поговорить, конечно, хотелось.
Однако держал Господь, молчала. Потому что считаю, что говорить надо только тогда, когда можешь реально изменить ситуацию к лучшему (а что есть это «лучшее» второпях не решается). Ещё лучше – не говорить, а работать, что я всегда и предпочитала делать. Ещё лучше – говорить и работать, не обольщаясь собственным всесилием, а останавливая себя: не навреди. Иногда я, конечно, говорила, когда уж вовсе «доставали», как с этой теперь разборкой на сайте «Российский писатель». И никогда пользы от этих разговоров не было. Польза (или вред) бывает от дел (что слово это тоже дело, я, безусловно, знаю).
Ну, что толку, например, рассказывать, чего мне стоило тащить на себе (а это именно так) организацию Союза писателей России в либеральной Перми (она всегда была такой, сейчас всё это просто наружу вылезло)? Как ночь за ночью просыпаешься в холодном поту от того, что на помещении висит миллионный долг, с договором тянут, а что задумали, неизвестно, потому что лукавству чиновников всё меньше предела, а если придут выгонять, что мне делать. Все финансовые крохи подобраны, за УЖКХ, телефон и т. д. платить нечем. Рассказать, конечно, можно, и слушатели всегда найдутся. А толку? Кто не скажет, тот подумает: если дура, так и не спи, взялась за воз – вези, а не можешь – уйди. И будут правы.
Писатели (за редким исключением) от Союза только чего-нибудь ждут. Вопрос о том, что дают ответно, даже не ставится, и так понятно: своё нетленное творчество. Объяснять, что теперь Союзу нужна помощь, если мы хотим, чтобы он хотя бы просто был, бесполезно. При этом, издаваясь на собственные деньги, окончательно расслабились, уровень текстов катастрофически падает. Равняясь на него, в Союз лезут и лезут все, кому не лень (естественно, за статусом, иногда и плачут при этом). «Хоронили» нас поначалу много раз, но во власти были ещё более-менее государственники, подавали на нищету, увещевали – перестраивайтесь!
Я в ответ проект за проектом, всё как вода в песок – не вписываемся, к тому же из Москвы на нас никаких распоряжений нет. Все механизмы реорганизации Союза в пределах Пермского края я испробовала (в том числе и по выстраиванию линии «власть — творческие союзы»). Да, и либеральным методикам пришлось выучиться. А правила игры (уже не жизни) всё ужесточались. Всё чаще не «овцы среди волков», а хоть волчью шкуру надевай.
Чем сама держалась? Идеализмом. Я знала наших «стариков», которые, как от репрессий, падали один за другим в 1990-е. Многим из них было чуть за пятьдесят («я умираю, потому что страна умерла, а ты должна стоять», так сформулировал это один из них). И я радовалась, что работаю хотя бы ради них, чтоб не забыли, не выбросили из пермской культуры. В помещении была дыра на улицу от пола до потолка длинною метра четыре, ничего, отремонтировала, альманах возобновила, книжки стали выходить.
Союз в конце 1990-х был самим собой (то есть тем, в какой мы вступали) примерно 50 на 50 (%). Остатки шлейфа государственной статусности были настолько могучи, что даже самые либеральные чиновники покушались на него с оглядкой. Но главное – мы были другими (то есть эти 50 %, так вот я механистически о людях). Мы вырастали в организации (не все, но, как правило) и входили в Союз как в жизнь. Что-то получать от него, конечно, подразумевалось, но на первом месте было – быть достойными. Такая вот лирика.
Теперь нас осталось в Перми человек десять из почти сорока. Остальные – другие. И я их ни в чём не виню. Время дышит в каждом из нас помимо наших желаний. Вот один из этих десяти, наипатриотичнейший, сказал мне на днях: «Союз надо распустить и создать снова». «Ну, – согласилась я. – Плохую страну лет двадцать назад распустили, чтоб создать новую. И где теперь та страна?»
А особенно изумительное мнение против Союза писателей России я прочитала не так давно на сайте ГЛФ. Елизавета из Питера, раздав многим сестрам по уничижающим серьгам, в изумлении воскликнула: да как этот Союз писателей, вопреки всему, до сих пор ещё жив! «Браво!» – говорю я ей. Именно вопреки он и жив. Чудом Божиим. И жить будет, пока хранит Господь. Такой противный, никому не нужный, будет жить. Бесполезно давать ему какие-либо определения, хвалить или проклинать. И реформировать его (особенно в масштабах России) сейчас не только бесполезно, но и опасно. Хотя формы, безусловно, есть, да нет властной воли. Во-первых, можно ли представить в либеральном государстве (определение для простоты) процветающую государственническую структуру? А без идеологии это будет совершенно другое образование. Во-вторых, пойдут такие непредсказуемые (и на уровне иррационального) процессы, остановить которые будет уже невозможно. Аргументы эти можно продолжать. Но главное не в них вовсе, а, скорее, в той иррациональности, которую нельзя понять логикой.
Из того, что имею, лишь один из мночисленнейших личных примеров. После шести лет моего председательства (два срока) каторжной работы (и этого никто не отрицал) в организацию пошли более-менее деньги, стали выходить книжки, премии даваться, попечительский совет был подготовлен в главе с нынешним сенатором от Пермского края. На втором этаже здания, где находится организация (320 метров в центре города), власть была готова открыть муниципальное учреждение Дом писателей (а это регулярное финансирование на помещение, содержание и работу в литературном поле) и т. д. Шёл 2004 год. Перед собранием я, конечно, заметила мутное шевеление: звонки домой пошли странные, самые из патриотов стали стыдливо глазки отводить. У меня были очень хорошие связи, реальная программа и высококлассные политтехнологи. А я будто сил лишилась. На собрание с программой вышла и сразу всё поняла. После выборов (с переголосованием, не по уставу, всего плюс одни вместо 2/3), когда один из патриотов сидел, низко опустив голову к разворошённому банкетному столу, я подошла и спросила: «Ну, и что вы сделали? Выбрали журналиста и либерала, он до меня два года сидел, несчастный человек, работать не умеет…» «А чёрт его знает», – таков был дословный, в самую точку, ответ. Только через год большинство из них поняли, что не меня «зарубили», а организацию.
Эту песню можно петь и петь. Как «стучали» потом по чиновникам (очень хотелось протащить меня и через суд). Или теперь, уже в 2010, когда ушла рационально, по физической немощи, за два года подготовив человека (а прежде, журналиста мелкой руки, «протащив» в Союз в тщетной надежде на его литературно-критические способности), а он, сев в это маленькое кресло, такие фиги мне теперь показывает, что хоть в Союз не заходи. Воистину, попускает Господь.
И главное здесь, не озлобиться, амбиции умерить и мух-то от мёда всё-таки отделить. Потому что есть в нашем мире такая штука как духовная жизнь. Нам порой кажется, что она где-то отдельно протекает (в церковь ходим, посты соблюдаем, по святым местам ездим и пр.), а она везде, она сущность всего, уж не говорю, в каждом слове и деле, в помышлении. Простите за азбуку, но так я смотрела на последний писательский съезд. Может, кого-то на него отбирали, не знаю. Но не расчёты или недоумство руководили на нём людьми, из которых я многих просто давно знаю, а именно эта сущность, хотя большинство из них, я считаю, о ней и не думали.
И личность Ганичева для меня находится тоже в этой сущности. И бесполезно меня в этом разубеждать. В духовной жизни у каждого ведь свой опыт, свои ценности и авторитеты. Мне неинтересны разговоры вокруг Ганичева (да хоть бы сказали, что он на большой дороге грабит). Ни про миллион долларов (в Перми об этих долларах давно говорят), ни про семью (значит, некому больше доверить, ближайшие соратники обычно и предают), ни про его творчество (это совершенно другой предмет). Мне также почти неинтересно его окружение (кроме, пожалуй, трудяги Г. Иванова да трёх, тоже тружениц, из аппарата). Для меня миссия выше пользы, а Ганичев определённо человек миссии. И можно бы оставить за скобками, но скажу: я считаю, что крест (именно так!) этого человека настолько высок, что мы за дымом наших страстей просто не способны его видеть.
Именно этот дым (зависть, тщеславие и пр.) давно уже распаляют и пожар сначала лично против Кокшенёвой, теперь против её личного проекта. И делается это во вред вовсе не ей, а Союзу писателей России, что особенно горько. Да, у меня свой опыт, и когда в Пермский край пришла культурная революция, и гельмановская ржа стягивала горло до потери почти дыхания, духовно держали меня два человека в России: Ганичев и Кокшенёва. Если для кого-то это сюжет про два стула, то это не мои проблемы.
О Союзе писателей России до сих пор моя главная печаль. Он сегодня – фактически (то есть вопреки всему) одна из немногих государствообразующих структур. Да, мягко скажем, несовершенная, ослабленная всем известными причинами, с остатками администрирования (чаще всего в неумных претензиях отдельных личностей), идеологически не совместимая с современной федеральной культурной политикой структура. Мировоззрение её представителей размыто. Реально абсолютному большинству писателей она даёт только профессиональный статус. И реально мыслящие писатели больше от неё ничего не ждут. Последние двадцать лет на местах организации СПР поддерживаются (а где-то и хорошо содержатся) только личной волей тех или иных чиновников. И по-другому, при существующем государственном строе (а другого не предвидится) не будет. Всё остальное – либо иллюзии, либо редкие, благодаря возможностям лидеров, прорывы. На этом и надо стоять. Сохранить хотя бы статус-кво.
Не стоит к Союзу писателей приставать с мелочами, и ему не надо самовосхвалять себя в этих мелочах, и отзываться (да ещё довольно неумно) на каждый чих. Конечно, в нормальных условиях это не мелочи – издательская политика, просветительская работа, социальная защита писателей и т.д. Но кто скажет, что страна наша живёт хотя бы в относительно нормальных условиях? Союзу писателей России сейчас надо хотя бы просто быть. Остальное – только дай, Господи. Потому что, не знаю, как в Москве. Но в Перми, если не будет Союза писателей России, литературное пространство (и так гуще некуда засаженное литературно бездарными и идеологически откровенно сатанинским сорняками) вообще посыплется. Такая вот патетика.
И потому очень печально, когда на сайте издания Союза писателей России разворачиваются (да ещё и под местоимением «мы» элементарно провоцируются, а немного погодя провокация ещё и констатируется) откровенно кухонные свары, подобные декабрьской. На каждый довод якобы защитников СПР (или банальный, или бабски истеричный) можно привести контрдовод. Я не стану этого делать. В Перми мы это прошли лет десять назад. Каждый человек в своих мнениях свободен, будь он писатель, олигарх или дворник. Кто с кем дружит и кто к кому в гости ходит – это дело и совесть тех, кто дружат (Кокшенёва, например, с Потёмкиным, а очень русский писатель Алексей Иванов, принятый в СПР молниеносно за антирусский и антиправославный роман, с Чубайсом, и что?).
Союз писателей России – не секта, а державно ориентированная профессиональная творческая организация, призванная в современных условиях этот профессионализм прежде всего и поддерживать. Нельзя представителям её руководства (или так себя позиционирующим) опускаться до выяснения личных отношений (используя при этом знание, например, запальчивости человека) на виду у всех. Нельзя, прикрываясь пользой дела, мимоходом отправлять в недоумки и хапуги не один десяток человек.
Не нами сказано – с себя начинать всегда лучше, что и делаю. Потому что я в этой ситуации самый бессовестный человек. Кроме всего прочего, в мае 2010 года я приехала в Москву на деньги ГЛФР и сразу пошла к Ганичеву. «Благословите, Валерий Николаевич, – сказала. – Ухожу с председателей. Не могу больше, сил нет дальше перед «гельманоидами» прогибаться». Что он мне ответил, естественно, не озвучиваю. Но ни в недоумстве, ни в хапужничестве не обвинил.
Да дело и не в этом. Не в том, кто с кем дружит, кто сколько взял и кому сколько дал, каждый сам за это ответит, а в том, кто и как служит русской (для меня) литературе. Такая вот перемешанная с пафосом лирика. Для меня более важно, что говорила и как действовала Кокшенёва у нас на Астафьевских чтениях в 2005 году среди совершенного мировоззренческого винегрета из писателей и филологов. Именно её книжка «Русская критика» (которую надо бы было разослать по всем писательским организациям России, а особенно в такие либеральные места, как Пермь) выстроила для меня отношения православие-литература (когда я предполагала писательство оставить вовсе) и помогла понять главное.
Вот в этой же «дискуссии» на сайте, как детей малых, пугает всякими конспирологическими штуками Дорошенко. Да много таких пугателей, ещё больше самих этих штук в уверенно шагающем в царство антихриста человечестве. А Кокшенёва своей книжкой главное мне сказала: ни на минуту забывать не надобно, Кто на самом деле правит этим миром, надо только уметь положиться на Его крепкую руку. Да, именно она, вот так странно, при моей многолетней церковной жизни, при, настольно, святых отцах.
И теперь Кокшенёва делает хорошее дело. И делает его красиво. Ещё скажу, с точки зрения СПР (как мне видится): побольше бы таких Кокшенёвых. Если бы такой проект появился, например, в своё время в Пермском крае, я постаралась бы (хотя бы попыталась) привлечь его на свою сторону. Как сделала это однажды с фондом Филатова. Да, было письмо из Москвы: грядут эмиссары Филатова, вербовать к себе. Не было никаких эмиссаров, никто не вербовал. Спустя несколько лет молодёжь предложила форум некий провести, согласилась, иначе ушёл бы он (а заодно молодёжный альманах, на пермские деньги, который мы сделали, как надо) под СРП. Посмотрела на «филатовцев»: работать с ними неприятно, как с сектой. Бр-р, да и только. В Подлипках они ребятам мозги, говорят, моют. Это беда (да только воюет-то, слышно, там с ними опять Кокшенёва). Но большая гораздо беда, что отбирают они к себе тех, у которых мозги уже в школах, а потом (у нас, например) в двух университетах промыты.
Такие мобильные, яркие и конкретные проекты, как ГЛФР, центральному Правлению СПР сегодня явно не по силам. И главное, не его это роль в современных условиях. Может, и не плохи два позиционированных ему сайта, но с литературной точки зрения они обзорны (и от вкусовщины никуда не уйти, и устраиваются на них, в основном, те, у которых хорошая пробивная сила).
И совсем уж забавны обвинения в претензиях образованного Кокшенёвой ГЛФР на дублёра СПР. Ну, очень это потешно! Неужели, кому-то доказывать надо, что здесь совершенно разные смыслы? И фактически: во-первых, 50 человек против 7 тысяч, во-вторых, структура совершенно иная и т.д. С этими дублёрами можно вовсе далеко зайти. Ассоциация писателей Урала, например, объединяет чуть ли не четверть писательских организаций России (не разделяя СПР и СРП). И хорошее дело Кердан делает, на традиционных технологиях: писателей раз в год собирает, семинары для молодёжи проводит. Послушать бы, что там в кулуарах говорят. Я слушала, ничего особо нового.
Да ведь и дублёр-то давно создан! У нас так он всё громче в спину дышит. Союз российских писателей называется. Не знаю, как где, а у нас старики радовались, когда в 1990-е организацию удалось сохранить от разделения. А теперь, порой думается, может, и лучше было бы. По крайней мере, их нынешние амбиции можно бы считать справедливыми. А то в СПР половина либералов (и они, вот тоже, дружат, с нашей точки зрения, не с теми) и в СРР их уже 16 человек, принятых с нуля, многие без книжек, да ещё навечно на СПР обиженные, потому что их по качеству текстов когда-то в нашу организацию не взяли (а один на мой вопрос, как он там оказался, так же трафаретно ответил: «А ч… его знает!»). Много там журналистов, ребят речистых, по мировоззрению и культурной стилистике к нынешней власти близких. Всё труднее с ними говорить о хотя бы численных пропорциях (1 к 2). Вот где реальная, с нашей пермской колокольни, опасность замещения, и ребята на их последнем съезде на это «заточены», и механизмы не так уж сложны.
Анализом этой ситуации в масштабах России и надо бы заняться радетелям за СПР. Если не получается соглашение, хоть какую-то совместную резолюцию сделать. И, конечно, ужесточить работу приёмной коллегии. И, коли закон о творческих союзах много лет не проходит (да он и не пройдёт при нынешней власти, это даже в нашем медвежьем углу понятно), другие пути государственного (и регионального) субсидирования поискать. Хоть те же поправки в закон о социально значимых НО, может быть, использовать.
Вот такие, с позволения сказать, размышления удалось «вымучить» из себя мне, не успевшей за пять месяцев сбросить с себя чиновничью шкуру (конечно, и оволчиться я успела, не без того).
Вся эта декабрьская вакханалия на сайте «Российский писатель» сплошная иезуитская провокация (не настаиваю, может, по элементарной глупости затеянная, зло и глупость всегда ведь рядом идут), повторю, сработавшая вовсе не против Кокшенёвой. Хотя, зная её правдолюбие и нечиновность, её именно спровоцировали на не подготовленный и не по форме ответ. Но она ведь очень сильный и целеустремлённый человек. Уверена – как делала своё дело, так и будет делать. И она всегда готова за него ответить. Не перед чиновниками, хоть и из СПР. Перед Господом Богом. А все обвинения и оскорбления, прозвучавшие в адрес её и ГЛФР, вернутся к тем, кто их изрекал.
И главное – бесполезно это всё. Как был Союз писателей России, так и будет, пока Господь хранит. И ГЛФР как есть, так и будет (ну, хоть бы вспомнили ответ Гамалиила фарисеям).
Да, я еле «вымучила», потому что это не стояние за СПР или тем более Россию, а бесовские игрища, отнимающие у людей время и духовные силы. Невооружённым глазом ведь их методики-то видны, начиная с вывешивания списка (не в тему вовсе, вот Гельман так же списки неофашистов публикует), и оскорблений, и вопросов, и восклицаний в их истерическом духе: с кем вы? Отрекитесь! Пошли вон! Да кто спрашивает-то? С Господом Богом я, и Сыном Его, и Духом.
Про Садулаева, конечно, забыли, потому что он не волнует их. А у меня, даст Господь, скоро русский внук от невестки коми-пермячки родится. И сидит Садулаев, бедняга, в Берлине, Россию в предательстве обвиняет. С ним бы лучше поговорить. Да прежде родного мужа бы убедить. А то, вот тоже, то Боговдохновенное что-то напишет, а то «Ехала Россия мимо мужика». Как убедить их, а главное, себя, что Россия не предаёт и мимо мужика не едет. Настоящая Россия почти уж вся на небе. И нам бы сподобиться туда, хотя б на краешек, попасть.
Татьяна Соколова