Центр драматургии и режиссуры «Сцена на Беговой» недавно представил искушенному московскому зрителю «мировую премьеру» -– стереоспектакль «God is a DJ». На одной театральной сцене были соединены все технологические средства построения визуального образа, чтобы представить особый мир, в котором сегодня живёт человек. Создатели спектакля сами заявляют, что это не привычный для нас театр, а «симбиоз перфоманса, клубной культуры, комедийного и реалити-шоу на ТВ». «God is a DJ» — это пьеса, представившая мир человека XXI века с его особыми богами, героями и законами; мир, с которым мы соседствуем, но не называем настоящим, хотя ежедневно натыкаемся на его, виртуального мира, существование в опасной близости от каждого из нас.
Это странное бездейственное действие «развивается» (или не развивается?) в декорациях танцевального зала. Инфернальные цвета и режущие глаза софиты – вот они, небесные светила, живущие в мире «God is a DJ». Здесь вы не услышите песен скворцов, не увидите первозданный пейзаж – напротив, мир этот существует только как изобретенный, принципиально не природный, где новейшая культура – будто «химическое», искусственное убежище человека. Нынче столько каждый что-то «творит» — из самого себя или из других, (весь наш мир наполнился чьими-то изобретениями), а для простого деревца места не осталось…
Во главе мира «God is a DJ» стоит свой бог-кумир, ведь куда же миру без мозгового центра! Бог такого мира – это ди-джей. Ди-джей – это Великий и Могущественный бог, управляющий не внешним миром, а внутренним миром людей. Конечно, он куда могущественнее Будды или Христа, ведь в его руках пластинки, отвечающие за моральное состояние человека, а на голове у него дополнительные уши – чтобы яснее чувствовать требования народа, едва различимые среди звуков великой Музыки. Музыка – религия этого мира, и для персонажей спектакля она точно воздух. «Музыка, как ласка…» – восхваляли они музыку, и в словах своих заключали столько эмоций и нежности, что становилось понятно: музыка для них, пожалуй, более чем мать. А мать их бога – это Мадонна, то есть Madonna, чьи песни знают больше народу, чем «песни церковные». А каково же отношение подданных Ди-джея к другим религиям: христианству, буддизму? Всё просто: «Бог умер» говорят они, но дополняют слова Ницше своими: «Сегодня мы его реинкарнировали», и новый бог это, конечно же, Ди-джей.
Но какова философия бога нового мира? Какие заповеди призывает соблюдать Ди-джей? Да никакие. Он – бог нового свободного мира, а значит у людей нет никаких привязанностей и обязанностей, Они могут всю жизнь развлекаться и танцевать, улавливая телами настроение музыки. А философии нет. Чистый (или пустой?) разум и вольная душа – вот всё, что проповедует Ди-джей.
Какие боги, такие и люди. Последователи таких богов – люди настолько свободные, что не обладают даже собственной жизнью. Кружась в бешеном ритме танца жизни, они не совсем понимают, куда движутся и зачем. Зрители всё время наблюдали, как герои куда-то бегали, зачем-то ходили из одного места в другое, что-то делали, о чём-то говорили… Было сказано много возвышенных и красивых слов, но смысла больше было в мерцающих картинках на экране, чем в словах. Язык нового мира прост и состоит из максимально минимального, необременительного количества слов. В основном это слова-призывы, сигнализирующие позыв к сексу, или описательные слова, которые выражают только эмоции. О чём это говорит? Люди нового мира живут лишь в мире собственных эмоций, а реальный, вещный мир их больше не интересует. Будто и нет в этом реальном мире никакой данности, твердости и устойчивости, а всё, что имеет имя – тоже условно.
Зачем имена? Их бог призывает их быть свободными. Зачем семья, друзья? Зачем осторожничать, опасаясь кому-либо причинить боль? Люди мира «God is a DJ» свободны до высшей степени допустимого, что не имеют даже тела. Нет, оно у них, конечно, есть, но это нечто формальное и неощутимое. Оно словно бы «инструмент», с помощью которого испытываются всяческие кайфы. И правда, а зачем же оно еще?
В спектакле играют всего два человека – Он (Глеб Иванов) и Она (Моника Госсманн), но половое разделение было сделано лишь для того, чтобы и без того ошарашенный происходящим зритель не обезумел. Если реплики главных героев поменять местами, никакой разницы не будет. Этот мир диктует свободу, а значит равенство. Понятия «мужчина» и «женщина» – очередные условности, которые не нужны свободным людям. Короче говоря, люди нового мира во главе с Ди-джеем – это некие субстанции, которые ощущают себя не людьми, а потоком бродящих по телесной оболочке мыслей. Даже мысли эти не их, ведь бог их мира разрешил им не тратить своё время на размышления – это за них делают телевидение и интернет. Иными словами, эти люди вообще не существуют.
Ах, как долго философы боролись с телом, порицая все физиологические потребности, но восхваляя божественное начало в людях – душу! Как сильно мечтали они выйти за границы своего тела – темницы души – и воспарить в пространства других миров! И сегодня мечты умнейших людей нашего мира сбылись! Но сбылись, увы, как-то криво и страшно! Какая ирония. Вавилонская башня вновь была разрушена, а человек вновь наказан плодами своих же желаний…Современное поколение целыми днями проводит в иных мирах – в компьютерных играх, в интернет-блогах, и как мало счастья им принесло это чувство «безграничных возможностей. Нынешние люди – как неразумные дети, неспособные отделить добро от зла и правду от вымысла. Они не пытаются противостоять избыточной информации, а лишь продолжают потреблять её, бездумно наслаждаясь чувством свободы – чувством пустоты в голове.
Этот спектакль не может претендовать на новизну, но может претенджовать на некоторую типичность, т.к. вобрал в себя все, что так лелеет в себе современная культура. Действие, разворачивающееся на сцене, как будто бы сымпровизировано. Девушка из зала откликается на реплики мужчины со сцены и вступает с ним в диалог – так и она сама появляется на сцене. Они непринуждённо болтают, вспоминая совместное прошлое, – и тут же разыгрывается сцена их знакомства. Такой метод повествования присущ всему спектаклю – спонтанное включение в действие каких-то новых сцен. Складывается впечатление, что актеры просто решили прочитать по памяти дневниковые записи и разыграть их прямо здесь, на сцене. Абсолютно произвольно на сцене появляются пластиковые стулья, столы, которые впоследствии превращаются в комнату из реалити-шоу, которое создала эта пара. Тут же на наших глазах они начинают снимать его, показывая шоу в интернете (снимаемое мы видим на плазменном экране, стоящем на сцены). Нарочито непрофессиональными действиями операторов, которыми являются действующие лица реалити-шоу, подчёркивается раскованная игра в любовь, но игра эта не прекращается и после выключения камеры. Запутавшись в правде и вымысле, герои вовлекаются в придуманный ими же процесс и забывают, кто же они есть на самом деле. В общем, весь спектакль все время происходит перезагрузка одной и той же программы, в которой так много именно ненужной информации, например, о личных отношениях деятелей шоу-бизнеса, о сексуальных пристрастиях «нефтяников» и даже о новинках в собачьей моде.
«Я становлюсь картинкой»,- говорит героиня, стоя за стеклянной стеной. И в них – суть мировоззрения нынешнего поколения. Мир для неё не имеет очертаний, она его не чувствует. Она – это плоское изображение, которое проецирует на экран жизни её собственное захламленное сознание. В результате и сама жизнь это всего лишь «искусство выживать», как говорит герой спектакля. Выжить назло миру – эта философия инфантильного максимализма стала основной темой для современности. По мнению американского футуролога Э. Тоффлера, человека обуял страх перед будущим, из-за чего произошла ошеломляющая утрата чувства реальности и умения ориентироваться в жизни. И именно поэтому люди стали признавать лишь культуру страстей, потому страсти и эмоции стали высшей истиной для человека. Герои «God is a DJ» хоть и не понимают процессов современности, но живут в них. Он и Она знают, что именно телевидение и медийная культура привели к дроблению их личностей, но они не спешат бороться с натиском излишней информации, а продолжают терпеть информационное изнасилование и слушать музыку, мечтая о полной тишине. Герои пьесы применяют «жёсткое творчество» – насилие над собой с помощью наркотиков. Они поглотили все возможные виды наркотиков за раз и наслаждаются картиной безумия, которую видит зритель на экране через специальные анаглифические очки, делающие изображение объёмным. Эта сцена – «гениальна» в том плане, что любой в зале, наблюдающий её, мог кожей прочувствовать, каково это – «быть под кайфом». Бессвязный поток слов, мерцание света, копошащие серые квадратики на экране, как куча серо-чёрных муравьёв, и звук – прерывистый, неясный, отдающийся глухим стоном – вот картины безумия, увиденного на сцене.
«Мозги растворяются. Это не моё тело. Мне нужно другое тело», «Мне нужно больше травм. Мне нужно новое тело». – произносит героиня. Это сознательное истязание собственной личности, психики, тела. Это – наше настоящее, это образ мышления молодёжи, которой никто не хочет заниматься, а отдают на растерзание прелестнейшей массовой культуре. Такова сегодня «культурная норма», где сексуальность – это ценность нового мира (чуть ли не единственная). На сцене герои неоднократно хвалили сексуальность друг друга и поддавались хрюкающей страсти (но по задумке Фалька Рихтера, автора пьесы, женщина нуждается в сексе сильнее). С сексом сравнивается всё, даже приготовление еды. Почему такое большое место уделено сексу? Люди не ощущают реальности, а потому им очень важно чувствовать своё тело, а это можно почувствовать либо через страх, либо через секс.
А между тем действие на сцене становиться все тошнотворнее. В такой театр не идут просвещаться (это вам не Малый!) Зато героиня рассказывает о своем фильме, где она насилует мать. Когда интервьюер спрашивает, каково было это – насиловать родную мать, она спокойно отвечает: «Интересно добавлять что-то в отношения». Этот момент спектакля был не понят московским зрителем, – ведь пьеса-то западная, где насилие в семье очень актуальная и острая проблема. Но на этом Рихтер не успокоился, ему показалось, что тема была недостаточно раскрыта и вводит историю ещё страшней и повествование продолжается извращёнными и садистскими фантазиями, которые и пересказывать-то не хочу.
Я же все время думала: как актеры могут такое играть и говорить? Есть ли предел? Ведь такой материал – это покушение на целостность их личности, или, говоря, современным языком, на их права человека! Но, собственно говоря, были нарушены и мои права человека-зрителя. Ведь сконструировавшие этот спектакль могли предполагать, что у части зрителей есть моральные ценности, совесть, представление о любви и они могут полагать, что здесь их растаптывают?! Увы, этот спектакль не знает ничего настоящего. Кухня и то картонная! Эта пара играла в любовь на камеру, но создали они очень грязную любовь, состоящую из чавкающих поцелуев и разъярённых воплей. Однако, когда выключалась камера и герои вроде как должны были бы становиться самими собой, их отношения не становились лучше. Ни один из них не готов понять другого. «Все имели меня, но никому не было дела до моих мыслей»,- кричит Он в пустоту. Она понимает, что Он болен – Он рассказывает о несуществующих вещах, но Она лишь в ответ криками просит его замолчать. Она не собирается приближаться к его проблемам, не собирается становиться с ним одним целым… Каждый сам для себя. Каждый сам по себе. Есть в этом, и только в этом, горькая правда спектакля. Но вот незадача – иногда кажется, что нам именно транслируют эту правду не как осуждение, но как внушение. Например, беременная героиня не только не знает, хочет ли Он ребенка, но не знает, хочет ли она его сама (философия такова: Зачем рожать детей в этом ужасном мучительном мире, который создан назло людям?)
… «Мир несправедлив. Мы его взорвём нахер». Но как было ясно из конечной сцены постановки, героям не удалось уничтожить мир. Остается только бегство в больные виртуальные миры.
Спектакль «God is a DJ» хорош тем, что он соединил в себе все неразрешимые проблемы современной культуры и современного человека, с которыми он трагически не способен справиться. Одни считают, как автор пьесы, что бороться не надо. Драматург видит проблему не в людях, а в мире, и предлагает новую апокалипсическую программу: не будет мира – не будет проблем. Вот только герои его не спешат умирать и, хоть и стараются разрушать себя всеми модными и «актуальными» способами. Ну что ж теперь делать, если жизнь и стала бессмысленным стремлением выжить. Бессмысленно выжить, чтобы апатично двигаться к своему естественному концу.
Но ведь мы совсем не хотим так жить, правда?
Напечатано в газете «Литературная Россия» (№16 от 25 апреля 2009г) и в журнале «Москва» (№11 2009г).
Вероника Васильева