Возле питерской станции метро «Петроградская» я оказался совершенно случайно — один случайный знакомый пригласил на фотовыставку в фойе кинотеатра Н, но в зал нас охрана не пустила — то ли выставка уже закончилась, то ли мы им показались подозрительными… Выходной казался пропавшим, я попрощался со своим знакомым и направился к метро — и тут увидел парня с гитарой в рваной потёртой куртке и рядом — симпатичную девушку — совсем юную. «Хмм — красавица и чудовище!» — возникла мысль — и жуткое желание пообщаться с этой парой.
Девушка была в чёрной куртке с капюшоном — на спине на куртке был изображён человеческий череп, и держала она в руках панаму — вероятно — с обросшей головы своего партнёра — в которую прохожие теоретически должны были бросать деньги — хотя все шли мимо — с по-питерски хмурыми лицами.
И я подошел и кинул ей 10-рублёвую бумажку. Она сказала мне — «Гражданин, спасибо за поддержку неформального искусства!»
Я смутился от такой высокой фразы, и что-то спросил у неё.
Завязался разговор, который был прерван её бренчавшим на гитаре коллегой: — Работай, Катя!
И она упорхнула ко входу к метро, махая перед носом у прохожих почти пустой панамой.
Но я не отставал — подошёл к самому музыканту — он брякнул, что скоро у них будет какое-то мероприятие на Горьковской. Дал свой домашний телефон — чтоб я позвонил.
Вечером я набрал на этот номер, подняла трубку какая-то бабка — оказалось — телефон один на всю коммуналку — что-то нахамила и пошла звать Геральда — так представился мне молодой музыкант.
Геральд оказался пьяным, и была слышна его ругань в адрес Кати — долго не мог ничего мне ответить, но потом назвал дату и время некого «митинга» на Горьковской.
Через пару дней в условленное время я был на Горьковской и видел уже ватагу плохо одетых, нарочито неопрятных ребят и девчонок — они держались за руки, улыбались всем прохожим. Один развернул плакат: «Свободу уличной музыке! Нет ментовскому беспределу в адрес музыкантов на улицах Петербурга!»
Они уже играли все вместе — целый ансамбль из гитар, свирелей, и был у одного какой-то инструмент, похожий на гармошку.
Акция продолжалась примерно два часа, всё это время Катя бегала вокруг с панамкой, потом на собранные средства ребята купили в ближайшем ларьке пива и чипсов, и стали угощать меня и себя.
Они мне долго и живописно рассказывали о своей жизни — и я был поражён, что люди могут так жить — так счастливо — в коммуналках, ночлежках, без прописки и регистрации в Северной столице, часто не имея денег на завтрак и обед, побираясь на улицах — играя какие-то дивные мелодии. Мне всё это казалось такой сказкой — грустной сказкой — невозможной в реальности. Я даже подумал уйти с ними — хотя, зачем я им нужен — я не умею ни на чём играть, впрочем, в первом классе я и ходил на пианино в музыкальную школу в Махачкале — и слух есть, говорили, — но сразу бросил — в семье чисто по-дагестански решили, что это не мужское занятие — хор и пианино.
Какое-такое счастье — мёрзнуть от холода и кушать что попало, запивая пивом, быть добычей милиционеров, якобы за нарушение некого «закона о тишине» — чисто питерского закона — и любить друг друга — короткими ночами.
Катя — даже не спросил её — зачем ей такая жизнь — с каким-то грязным рокером в коммуналке — но она была так счастлива, бегая вокруг него с панамкой. Жизнь без будущего — и без прошлого — сколько соберут сегодня игрой — столько будет ночью пива и любви. А если очень холодно — зачем думать о всякой ерунде?
Они счастливее миллионов окружающих их индивидов — копящих, живущих в тёплых домах, кушающих три раза в день и спящих в своих постелях, смотрящих мыльные оперы и прогнозирующих будущее — своё и своих потомков, болеющих и умирающих естественными смертями, выпивающих на праздники и соблюдающих обычаи и традиции.
Геральд и Катя просто живут — они сияют от счастья — и им нет дела до всех этих миллионов человеков. Миллионов людей, каждый из которых будет часами рассказывать, что у него плохая жена, плохая любовница и плохие дети, что молодёжь совсем испортилась, а он в молодости был вообще святым, и уважал старших, что у власти одни воры — и несколько его односельчан — одноклассников — однокурсников — депутаты, бизнесмены и уважаемые люди, и денег ему самому ни на что не хватает…
Геральд и Катя — пара счастливых среди миллионов несчастных: Миллионов людей, живущих в Питере — в Дагестане — в Чикаго или Бомбее — и миллиардов людей, живущих на планете Земля…
Ноябрь 2009
Багдат Тумалаев