Давно хотел что-то подобное гневное написать. Собственно и начал, несколько месяцев на рабочем столе блуждал файл-полуфабрикат, в котором никак не мог поставить точку. Пост Германа Садулаева «Поколение трусов» побудил меня выплеснуть медленно созревающие эмоции.
«Поколение трусов» – нечто мещански-обволакивающее, «как бы устроиться, так чтоб в тепле, а высовываться не надо». На все всегда найдется оправдание. Революция, бунт, протест – так это удел лузеров и неудачников. Человек на митинге – полный идиот или городской сумасшедший. Это только аутсайдеры по жизни силятся протестовать, ведь более они ничего не могут. Не могут стать успешными, бодро и лощено шагать по жизни, чувствовать себя ее хозяином. Не митинговать, а работать, работать и еще раз работать, повышать благосостояние наших капиталистических благодетелей, которые любезно дают нам шанс.
Выступать против власти – зачем? Совершенно бесперспективно и непродуктивно – биться головой о стену. Что-то такое у «Наутилуса» было… Власти надо радоваться, как утреннему солнышку и тогда, быть может, оно согреет тебя своими лакомыми лучами, погладит по головке и скажет: «Ты свой, чувак».
И на фоне этого читаешь у Германа: «Юность должна быть радикальна, это нормально, понимаете, нормально! Молодой человек утверждается как личность, протестуя да не важно против чего, но обязательно протестуя! А вы, двадцатилетние? Где та молодая шпана, что сметёт нас с лица земли? Где она? Нету! Мы устали уже, мы бегали с волынами, ходили на митинги и медитировали в ашрамах, мы бились стенка на стенку, нам уже пора стать трухлявыми резонёрами, но мы не можем! Нас некому заменить! Что же нам, быть вечно молодыми, пока не сдохнем?»
Честно говоря, я с ужасом пониманию, что совершенно не представляю для кого могут быть предназначены эти слова, кто не покрутит пальцем у виска. Да еще и психоаналитики найдутся и все объяснят: задержался в пубертатном возрасте, инфантилен, вот и призывает неизвестно к чему и говорит невесть что…
Пару лет назад Роман Сенчин выступил со статьей «Не стать насекомым», он писал, что какое-то время от нового-молодого поколения ждали прорыва, свежей энергии, которая принесла бы чаемое обновление жизни. Но перелома не наступило, все смирились и привыкли к жизни.
Вместо прорыва, бунта, протеста – «привыкание к жизни». Вместо удивления и радости, страсти и тоски по жизни, началось унылое инерционно-конъюнктурное движение. Молодые стали преждевременно стареть, дряхлеть на глазах.
Хотя, что значит стареть? Старики у нас самая деятельная часть общества. Они ходят на выборы, хоть уже ни во что не верят, но еще надеются. Ругают власть и мечтают добраться до ее представителей, чтобы как следует встряхнуть за грудки. Какая-то крепость, какой-то стержень, какой-то дух есть в них. Печать красоты и силы, которой восхищаешься, которой засматриваешься.
Отвратительное определение «пенсионеры», лишнее указание на то, что эти люди вечно что-то должны, что живут на иждивении, покуда их терпит государство и пенсионный фонд. Ветераны – лучше, но, к сожалению, все меньше и меньше их остается, тают они на глазах. Тогда – старики. Почему нет? Старость мы привыкли уважать, потому как стариками воспринимаем героическое поколение, спасшее страну, поднявшее ее из руин, отправившее в космос.
Моей бабушке сейчас 83, я видел ее фотографию на которой она возраста моей девятилетней дочери стоит у гроба своей матери, у нее на руках остались два младших брата и сестра… Потом своя семья, жизнь по баракам, по домам с коридорной системой, бессонные ночи и т.д. и т.п., пока дед не срубил свой собственный дом. В судьбах моих стариков нет ничего сверхъестественного, скорее они типичны, в них отразилась печать того поколения, которое выносило великую страну.
Глупое выражение «с содроганием», но именно, так я думаю о том, каково будет мое поколение в старчестве. Будет ли у тогдашних молодых относительно его такое же чувство пиетета как сейчас?.. Едва ли. За что нас уважать, за что нас почитать?.. Хорошо если не будут гоняться за нами по улицам с бейсбольными битами и забивать до смерти, как что-то безмерно отвратительное, мерзкое, от чего нужно срочно очистить прекрасную землю. Ведь мы – короста, мы провал, выгребная яма с удушливым запахом, малолетние «пенсы», угрюмо бредущие по жизни. Разлагающиеся зомби из многочисленных голливудских триллеров.
Картина преждевременного старчества и немощи молодых ужасает. Наше общество накрыла какая-то эпидемия, когда сплошь и рядом видишь двадцатилетних пенсионеров, которое и в подметки не годится по своей энергетике тем же шестидесятилетним-семидесятилетним. У них зачастую нет искры в глазах, жажды и радости жизни. Они не живут протестом, или довольствуются каким-то искусственно выведенным его гибридом. Они не имеют своего голоса и будто растения соглашаются с жизнью по плану поливок и удобрения почвы. Их ослепили блестящие бубенцы современных колонизаторов мира, и за эти безделушки они готовы на все что угодно. Это поколение совершенно не героично, оно мещанское изначально. Так и вспоминаются строки из Константина Кинчева: «Моё поколение молчит по углам, моё поколение не смеет петь».
Не хотелось, чтобы все это воспринималось как ханжеское брюзжание, предъявлять к себе нужно по максимуму, иначе через 15-20 лет будет чудовищно стыдно за свои упущенные возможности, за то, что серой тенью с плеером в ушах и прочими примочками, уныло прошли по жизни.
Общество устало, оно импотентно. И что самое невыносимое: многих такая ситуация устраивает и никто ничего менять не собирается, потому как это, в конце концов, не выгодно.
Важный вопрос: куда испарилась энергия, почему произошло обмельчание запросов и устремлений?
Нашелся замечательный механизм управления массами, который по большому счету производное из традиционного разряда кнута и пряника, хлеба и зрелищ. Помимо закручивания гаек и усиления репрессионных механизмов взята на вооружение и активно используется массовая культура, поведенная практически до дебилоидного состояния. Плюсом умело используется жупел 90-х и превдопатриотическая риторика.
Молодежь, что пошустрее и с карьеристскими замашками активно прилепляется к власти. Организуются всевозможные молодежные советы, «Молодые гвардии», встречи с небожителями на Селигере. И власть отвечает взаимностью, объявляется год молодежи, что-то говорят о возрождении интереса к спорту и всякие прочие разности. Но от всего от этого не легче пенсионный формат мыслей и образа существования это не отменяет.
Молодые, бравые начинают заново шагать на официальных демонстрациях, пропагандировать какой-нибудь здоровый образ жизни, но как-то от всего этого не радостней, не веселее. Скребет что-то на душе, хоть ты тресни. Лучше может сейчас позлобствовать, позлопыхать, чем несколько позже за тобой начнут гоняться с тяжкими битами.
Умелые декораторы обставили все ширмами, за которыми – кладбищенская тишина и покой, а лучшем случае — система загонов, огороженная флажками, которая погружает тебя в летаргический сон. Вместо реальной жизни с ее буйством чувств, эмоций и страстей, с твоим индивидуальным голосом и позицией в ней, выбрана имитация.
Ты должен быть форматным, ты обязан быть понятным – системным элементом, иначе, зачем вообще ты нужен.
Вне этого – суровый приговор, который как-то проговорил Захар Прилепин: «В России продвижение молодых людей, мыслящих чуть иначе, невозможно вообще ни в какой сфере». Может кому-то это и нравится, в этом заложены четкие инструкции, понятные правила игры. Когда есть правила, определенная за тебя колея жизни, воля отменяется, вместо нее покорное и инерционное движение, где шаг вправо, шаг влево – понятно что…
И все бы ничего, можно было бы плюнуть на все это и развернувшись уйти в сторону, но призрак отчаявшихся и гневных с бейсбольными битами, орудием ненависти к твоей расслабленности, преследует… Как быть с этой грозной перспективой грядущего отчета за дела?
Андрей Рудалёв, г. Северодвинск