“Gород Gротеска”, 2004-2005, №№ 1-3.
Появление нового литературного журнала — явление само по себе замечательное, ни один порядочный критик такое событие не обойдет. Не обошел бы читатель. К сожалению, в наше время тиражи даже таких журналов, как “Знамя”, “Новый мир”, “Октябрь”, стали столь мизерными, что не всякий студент-филолог подозревает об их существовании. Еще печальней судьба провинциальных литературных альманахов и журналов, которые, выпустив от силы один-два номера, исчезают, как только у их отцов-основателей кончаются деньги и энтузиазм. Надеюсь, что “Gород Gротеска” чаша сия минует. Первый номер этого журнала (да, собственно, еще и не журнала, а сборника, журналом он стал лишь со второго номера) появился в мае 2004. Тираж его был крохотным — 300 экземпляров. Но вот, наконец, вышел в 2005-м третий номер и, привычно взглянув на выходные данные, я с удивлением обнаружил, что тираж “G.G.” вырос до двух тысяч. По нашим временам неплохо. Что ж, откроем журнал.
Первое, что бросилось мне в глаза: полное отсутствие местной специфики. Более того, и национальная-то специфика едва заметна. “G.G.” не местечковое, не уральское, даже не всероссийское издание. В подзаголовке указано, что это “литературно-публицистический журнал, посвященный мировой современной прозе, поэзии и критики”. Ну насчет мировой, это привычное заблуждение. Правильней было бы — европейской или, скорее, русско-европейской. Помещенная в третьем номере новелла Акутагавы “В чаще” не исключение, она еще со времен триумфального успеха “Росемона” Акиро Куросавы была встроена в европейский культурный контекст. Так кирпичик, изготовленный в чужой стране, стал частью кладки европейского здания.
Авторы “G.G.” живут по всему миру: в Одессе, в Нью-Йорке, в Сан-Франциско, в Иерусалиме, в Москве, в Саранске, ну и в Екатеринбурге, конечно. Соответственно, космополитичен сам дух журнала. “G.G.” стал частью странного, но по-своему замечательного евро-американо-русско-израильского литературного пространства. Русский язык здесь лишь выполняет роль lingva franko. Не могу сказать, что чувствую себя на этом поле уютно. Родное, российское как-то ближе и понятней. А потому не стану анализировать концептуальные принципы, которые Лев Вишня (главный редактор журнала) заложил в идеологический фундамент издания. Скажу лишь, что “концептуальности” здесь хватает, хотя многие тексты в очерченные редактором рамки “литературы гротеска” никак не умещаются. Строго говоря, к “литературе Gротеска”, на мой взгляд, здесь относятся главным образом вещи, опубликованные под рубриками “фантастика” и “фреска Gротеска” и, с большими оговорками, тексты “великих” (Хулио Кортасара, Хорхе Луиса Борхеса и Рюноскэ Акутогавы), для которых отведена особая ниша — рубрика “классики Gротеска”. Но концепции концепциями, а меня, как и любого нормального читателя, интересует совсем другое. Мне важно — интересно ли читать журнал? Есть ли на его страницах вещи, которые можно читать не только по необходимости, в служебное время. Хочется ли отложить на время неотложные дела ради того, чтобы дочитать рассказ или статью. Забегая вперед, скажу, что такие произведения в “G.G.” есть. Вообще-то именно отбор текстов остается одной из важнейших проблем журнала. Всякий новый литературный журнал тут же привлекает внимание графоманов. Графомания, как известно, наша национальная болезнь. Она не оставляет даже тех, кто давно уже живет в других странах. Честно говоря, только из информации об авторах “G.G.” узнал о существовании Союза писателей Северной Америки и Союза писателей Израиля. Редакции столь юного журнала нелегко справиться с потоком графомании, иногда более-менее искусно подделывающейся под литературу. К сожалению, на страницы “G.G.” проникло-таки несколько вполне графоманских текстов. Чего стоит произведение некоего Эдуарда Снежина под непонятным мне названием “Оторва”. В начале девяностых подобные “шедевры” печатались в дешевых порнографических изданиях, а теперь они заполняют бесчисленные порно-сайты. Вот одна цитата: “Передо мной открылась живописнейшая картина. Голой пышной задницей ко мне наискосок, с задранным на спину платьем, стояла молодая высокая блондинка, опершись ладонями на овальный полированный стол, а Виктор лихорадочно “жарил” (на постном масле что ли? — С.Б.) ее сзади”. И в таком духе. Другие тексты, опубликованные в рубрике “Эротическая и экспериментальная литература”, на мой взгляд, тоже более чем сомнительны. Есть в журнале и женская рефлективная графомания, и неудавшиеся постмодернистские эксперименты.
К счастью, судя по последним двум номерам, с этой “детской болезнью” в “G.G.” по мере сил борются. Графоманских текстов стало заметно меньше. Но к сведению редакции замечу, что идея публиковать произведения “без купюр, без цензуры, с полным сохранением авторской стилистики”, на мой взгляд, порочна. Иного автора только с помощью “купюр” и можно спасти от позора. Судя по всему, редакторской правкой в “G.G.” тоже не занимаются, а это уж и вовсе нехорошо.
И все-таки есть в журнале действительно интересные, талантливые вещи. Прежде всего, хочу назвать превосходный рассказ Александра Синдаловского “Ручка и блокнот” (“Gород Gротеска” № 2), который, мне кажется, украсил бы даже “Знамя” или “Октябрь”. Замечательны и рассказы неких Братьев Балагановых (признаться, не знаю, кто скрывается под этим псевдонимом) “Этруски” и “Животная химия”, напечатанные в том же втором номере. Это превосходное подражание Аркадию Аверченко. Есть в журнале и очень хорошие стихи Геннадия Норда, и легкие, ироничные эссе Валерия Сердюченко, и неглупые, хотя и несколько тяжеловесные статьи Ольги Чернорицкой, Павла Мацкевича и самого редактора, Льва Вишни.
В общем, есть что почитать и даже перечитать. Хотя журнал этот мне чужд, но читал я его с интересом. Остается пожелать “Gороду Gротеска” найти состоятельных спонсоров и от номера к номеру “держать планку”.
“Рубильник”: Андеграунд-журнал о современной культуре. 2004-2005. №№ 1-10.
Андеграунд всегда понимался как альтернатива официозу, альтернатива общепринятым нормам, вкусам, стилю. Некогда андеграундом были Венечка Ерофеев, рок-музыка, “срамная проза” и т.п. В конце восьмидесятых все переменилось. Соцреализм рухнул, под его обломками оказались не только правоверные “партийные” писатели, но и традиционалисты, а подвальная культура вышла на площадь. Сработал принцип циркуляции элит: контр-элита сменила старую элиту, заняв ее место. На этом золотой век русского андеграунда, в общем-то, завершился. “Nautilus” и “ДДТ” стали классикой, поэма “Москва-Петушки” вошла в школьную программу, а понятие “срамное” девальвировалось настолько, что ранне-перестроечные эксперименты кажутся теперь наивными. Общественному вкусу надавали столько пощечин, что он перестал реагировать и на пинки. Даже такой вполне андеграундный персонаж, как Кулик (человек-собака), превратился в сверхуспешного дельца. Маргиналы обуздали мейнстрим.
Кто же теперь представляет андеграунд? Кто занял опустевшие после Курёхина и Ерофеева подвалы? С такими мыслями начал я читать “Рубильник”. Прочитав уже первый номер, убедился, что к андеграунду журнал имеет самое отдаленное отношение. Дальнейшее чтение только убедило меня в правильности этого вывода. Встречаются в нем, правда, материалы о вполне маргинальных персонажах, вроде Старика Букашкина, но погоды они не делают. Центральное место в “Рубильнике” занимает, конечно же, музыка, причем не только “старый добрый рок”, но и откровенная попса. Репортажами о концертах “Фабрики звезд” (!!!), Витаса и “Умы Турман” журнал не пренебрегает, хотя излюбленными героями статей, репортажей, интервью остаются все-таки Кормильцев, Бутусов, Шахрин и другие люди, либо давно ушедшие от андеграунда, либо никогда не имевшие к нему ни малейшего отношения.
Господство музыки в журнале объясняется легко: доминирующая молодежная культура в современной России — культура музыки и танца. “Человек-танцующий”, человек в наушниках плеера — один из центральных образов современного общества. Современный молодой человек если отдыхает, то на дискотеке, если смотрит телевизор, то сразу переключается на MTV, если слушает радио — то ни в коем случае не “Эхо Москвы” и не архаичное “Радио России”, а бесчисленные музыкальные радиостанции, перемежающие саунд-трэки с идиотскими викторинами, где призом обычно служит опять-таки компакт-диск или билет на концерт какой-нибудь поп-звездочки. Так что редакция “Рубильника” здесь не только не встает в оппозицию к господствующей культуре (а это андеграунду полагается, иначе какой он к черту андеграунд?), а напротив, идет или, если уж на то пошло, плывет в русле мейнстрима.
Театр и кино занимают на страницах “Рубильника” не так много места. Правда, почти в каждом номере есть рецензия на фильм или театральную постановку. Встречаются интервью (иногда неплохие) с известными актерами, драматургами, режиссерами. Но ничего “андеграундного” здесь опять-таки не найдешь. Рецензируются те фильмы и спектакли, что были хорошенько раскручены СМИ (“Фаренгейт 9/11”, “Ночной дозор”, спектакли “Коляда-театра”). Качество самих рецензий убийственное. Не знаю, смотрела ли, например, Настя Серебренникова “Мадам Розу”, или ей только что-то рассказали об этом спектакле, но ее рецензия в 5-м номере грешит фактическими ошибками, об аналитическом уровне я уж и не говорю.
Литературный отдел “Рубильника”, наверное, самый сомнительный. Впечатления от его работы сумбурное. Непонятно, по какому принципу отбираются книги для рецензирования. То рецензент берется за “7 проз” Вячеслава Курицына, то за “Наших в Чечне” небезызвестного “преподавателя” А. Мельникова. В первом номере “Рубильника” было интервью со всемирно известной графоманкой Денежкиной под достойным желтого издания заголовком “Гарри Поттер СОСЁТ”, но вообще-то встречами с писателями журнал балует редко. В то же время “Рубильник” время от времени потчует читателя вполне графоманской “прозой”, рассказиками на полстраницы. Среди молодых графоманов преобладают бегуны на короткую дистанцию.
В заключение несколько слов о визуальных впечатлениях. “Рубильник” — журнал глянцевый, но черно-белый. Такое сочетание, наверное, имеет в глазах редактора особое значение: мол, “Рубильник” стильный, но вместе с тем серьезный журнал. Впечатление же производит отталкивающее. Как будто грязь растёрли по глянцу. От обилия фотографий рябит в глазах, крохотные тексты среди них просто теряются. Так что до хороших глянцевых журналов “Рубильник” не дотягивает как по форме, так и, увы, по содержанию.
“Живой журнал”. Альманах интернет-дневников. Июль 2005, № 1.
Ну вот довелось и мне, наконец-то, написать рецензию на настоящий глянцевый журнал. Не “Playboy” и не “Караван истории”, но все же. Собственно говоря, “Живой журнал” уже не один год существует, но только в мире не реальном, а виртуальном. Это известнейший и популярнейший интернет-сайт. Тысячи людей или, как они сами себя называют, юзеров (users) заводят на сайте свои дневники, пишут там “о наболевшем”, переписываются с себе подобными. В общем, получается электронная версия то ли мужской курилки, то ли дамского будуара, то ли хрестоматийной скамеечки, на которой сидят старушки, балакают о своих родных и знакомых, о несчастьях и болезнях, о праздниках и успехах и, конечно же, перемывают кости всем, от соседки тети Маши до Филиппа Киркорова. В нашем случае, правда, речь идет не о старушках, а по преимуществу о девицах и молодых людях. Для большинства из них интернет просто привычный способ общения, намного более интересный и удобный, чем, скажем, телефон. Для некоторых — едва ли не единственное пространство, где они чувствуют себя уютно. И продолжить бы эту тему, но разговоры о “компьютерной зависимости” уже давно набили оскомину. Пускай этим явлением займутся психиатры.
В принципе, ничего демократичней “ЖЖ” (извините, но такую аббревиатуру охотно используют сами “юзеры”) не придумаешь. Цензуры никакой, пиши — не хочу! Но вот решила “группа товарищей” не довольствоваться виртуальной жизнью, а перевести “ЖЖ” на бумагу и начать выпуск нового глянцевого журнала. И вот вышел первый номер. Оформление хорошее. В отличие от “Рубильника”, в руки “ЖЖ” взять приятно. А вот читать… Главная фишка, отличающая его от других глянцевых журналов, — это “посты”, то есть тексты юзеров “ЖЖ”. Редакция глянцевой версии журнала явно не перенапрягалась, занимаясь отбором материалов для своего первого выпуска. Когда читаешь подряд текстики, подписанные: “bobrotron”, “umniza”, “vrungel”, “poslesna” и т.п., создается впечатление, что ты попал в сумасшедший дом или на репетицию абсурдистской пьесы. Но в пьесе, по крайней мере, за видимым абсурдом можно найти ценную мысль, здесь же — пустота, вакуум. Редакция не удосужилась хоть как-то классифицировать “посты” всех этих “бобротронов после сна” (хотя тематическая классификация на сайте “ЖЖ” существует). Один юзер пишет о том, что Дэн Браун — это американский Лукьяненко; другой о том, как грузин спросил у него дорогу; третий рассказывает, как начал подозревать свою девушку “в хождении “налево” (вот в русском языке и герундий появился). Нет здесь даже самой элементарной логической или тематической связки. Это поток сознания какого-то многоголового существа.
Редакторскую правку и корректуру тоже сочли излишней. Мол, если юзеры все равно общаются на таком языке, что нормальный, не компьютерный человек едва ли понимает половину слов, то об орфографии и пунктуации можно даже не вспоминать. Они тут сплошь “авторские”. О том, что из этого получилось, вы узнаете, прочитав приложение к рецензии.
Разумеется, кроме “постов” есть в “ЖЖ” и другие материалы. Более того, Владимир Раевский (главный редактор сего издания) взял да и решил сделать первый номер тематическим и посвятил его… папараци. Ну что ж, тема хорошая, читателя привлечь должна. Получилось и впрямь интересно. Я, например, много поучительного узнал о нелегкой жизни этих героев: то Розенбаум с кулаками набросится на несчастного журналиста, то Земфира задаст затрещину. Но ничего, игра стоит свеч! Еще бы, ведь фото Анны Курниковой топлесс стоит 300 тысяч долларов. За такие бабки кулаки Майка Тайсона ни по чем, не то что Розенбаума. Правда, в нашей стране гонорары не так велики, да и настоящих скандалов не хватает. Папараци Александр Цариков сетует на нашу отсталость. Вот мол, я, локальная знаменитость (знать бы только, где локализована?) устроил представление в свой день рождения: “Помню, что из одежды на мне был бандаж с хоботом, ошейник с шипами и кожаные браслеты… Однако ни одной фотографии в Интернете или в местной бумажной прессе. Точно не Тихуана!” То ли дело на Западе! Возвращалась там какая-то третьесортная афро-американская звездочка с вечеринки, увидела папараци да и описалась, даже трусики не сняв. “Целую неделю огромная страна (США — С.Б.) говорила о ее мочеиспускании, до военных операций правительства никому не стало дела…”
“Увидеть случайно грудь своей одноклассницы для любого нормального подростка важнее, чем пересмотреть сто сюжетов номинантов на “Тэфи”, — продолжает неугомонный Александр Цариков. — Интерес к тому, что творится “за стеклом”, по-моему, это очень правильный, какой-то детский подход к жизни. Признайтесь, взрослым тоже интересно, отнекиваетесь?” Честно говоря, даже комментировать такое не хочется. Вместо комментария приведу статью Дмитрия Колезева. Это единственный в журнале материал, написанный достаточно профессионально. Рассуждая о ремесле “политического журналиста”, Дмитрий Колезев заговорил и о свободе слова в России: “Мне смешно сегодня слышать что-то о политической цензуре в России… мне никто не может и никто никогда не пытался запретить написать, например, что президент — лжец. Другой вопрос, захотят ли мои заказчики, мои клиенты платить мне за публикацию таких мыслей”. Интеллигентские сомнения ему чужды. К чему страдать, когда можно один материал продать “Коммерсанту” или “Эху Москвы”, а другой — “Известиям”. “Какой-то особой дилеммы здесь нет”, — пишет он. В этом, очевидно, и заключается жизненная философия как авторов “ЖЖ” (не считая тех, кто пишет “посты”), так и его издателей. Не важно, о чем писать, не важно, как писать, не важно, чем писать — главное, чтобы заплатили. Теперь это считают “прагматизмом”, а когда-то называли “цинизмом” и “беспринципностью”.
Сергей Беляков