Ангел мой

Действуют:

 

В первом действии (1854 г.):

Федор Иванович Тютчев, 50 лет

Елена Александровна Денисьева, 27 лет

Анна Дмитриевна, ее тетка, 60 лет

Эммануэль, слуга Тютчева, 40 лет

Идали, бонна маленькой Лели, 38 лет

Во втором действии (1865 г.):

Федор Иванович Тютчев, 61 год

Эрнестина Федоровна, его жена, 51 год

Анна Федоровна, дочь Тютчева от первого брака, 35 лет

Мария Федоровна, дочь Тютчева и Эрнестины, 25 лет

Иван Сергеевич Аксаков, жених Анны, 42 года

Николай Алексеевич Бирилев, муж Марии, 36 лет

Эммануэль, слуга Тютчева, 51 год

 

Действие первое. 1854 год, Петербург

 

Картина первая

За столом на сцене сидит невысокий растрепанный человек. Это Тютчев. Всё пространство освещается странным призрачным светом. Слева выходит Леля.

Леля. Ты не любишь меня, не любишь! Если бы ты любил ? разве позволил бы мне так страдать?..

Тютчев. Что ты, милая?.. Я люблю тебя!

Эрнестина (входя справа). Нет, не любишь! Да и как ты можешь меня любить? Ты погряз в своем грехе! Но какое же надо иметь сердце, чтобы променять свою семью на эту… На эту…

Тютчев. Поверь, мне никто не нужен, кроме тебя! Только ты одна, только ты!..

Леля. Я одна?.. Но тогда зачем ты пишешь письма этой своей… Ведь она тебя уже давно не любит, я это знаю наверняка!..

Тютчев. Знаешь? Но откуда ты можешь об этом знать?

Эрнестина. Но это же очевидно!.. Если бы она любила тебя ? она бы никогда не выставила тебя на такой позор перед всем светом!..

Тютчев. Хорошо, не будем о ней… Но ты-то сама меня любишь?

Леля. Да, я тебя люблю!..

Тютчев. Это правда?..

Эрнестина. И ты еще можешь в этом сомневаться?.. Неблагодарный!..

Тютчев. Разве я неблагодарный?..

Леля. Конечно!.. Вспомни, я тебе всё отдала: жизнь, положение в свете, женскую честь… А ты? Что ты дал мне взамен?

Тютчев. Но что я могу дать?..

Эрнестина. Это верно ? почти ничего!.. Тогда хотя бы ты должен выбрать!.. Ты должен наконец решить, с кем хочешь остаться!..

Тютчев. Выбрать?.. Решить?..

Леля. Конечно!.. Это больше не может продолжаться! Ты обязан принять решение!..

Тютчев. Но какое?

Эрнестина. Вот уж этого я не знаю! Ведь это твое решение, а не мое! Я только знаю, что иначе я просто уйду… Уйду!

Она уходит куда-то в темноту.

Тютчев. Я не могу выбирать между вами, пойми!

Леля. Нет! Я больше ничего не хочу понимать! Довольно с меня! Я… Я ухожу. (Уходит.)

Тютчев. Господи, да что же это?.. Как же?.. Куда ты ушла? Вернись! Пожалуйста, вернись!.. Ты же знаешь: я не могу без тебя, не могу!..

Он роняет голову на руки.

Зажигается обычный сумрачный свет.

Пауза

Тютчев поднимает голову, оглядывается.

Эммануэль!.. Эммануэль!..

Эммануэль (входя). Я здесь, Федор Иванович. Задремали?

Тютчев. Который час?

Эммануэль. Где-то около шести.

Тютчев. Утра?

Эммануэль. Да Господь с вами, Федор Иванович! Вечера, конечно.

Тютчев. Вечера? Странно, как у меня всё перепуталось…

Эммануэль. На вечерней зорьке спали. А это время такое… лукавое.

Тютчев. Шесть вечера… Хорошо. Значит, я сегодня еще попаду к Вяземским.

Эммануэль. А Елена Александровна?

Тютчев. Что Елена Александровна?

Эммануэль. Помнится, вы обещали сегодня пораньше к ней приехать. Учитывая, что она приболела и просила вас…

Тютчев. Ничего, приеду попозже. Мне надо обсудить кое-что с князем Петром Андреевичем.

Молчание

Ты слышишь? Приеду попозже, ничего не случится!

Эммануэль. Воля ваша.

Тютчев. А что это ты так заботишься о Елене Александровне?

Эммануэль. Жаль мне ее.

Тютчев. Жаль? И что же тебе жаль? Может, и ты считаешь, что она свою жизнь поломала, встретившись со мной?

Эммануэль. Разве я могу так думать, Федор Иванович?.. Она, конечно, счастлива с вами… И Лелечке маленькой уже три года… Но, как ни крути, а все же ? незаконная жена?

Тютчев. Послушай, ты сегодня нарочно взялся меня мучить?

Эммануэль. Упаси Боже!.. Просто я чувствую, как она ждет вас…

Пауза

Тютчев. Да, друг мой… Ты это совершенно верно определил… Жизнь моя в последние четыре года сложилась так, что меня постоянно кто-то ждет… Когда я с Еленой Александровной ? меня ждет Эрнестина Федоровна… Да, к тому же, и мои дорогие дети. Когда я с Эрнестиной Федоровной… Впрочем, в последние год-полтора я с ней не бываю вообще… Ты заметил?

Эммануэль. Разумеется…

Тютчев. Заметил! А все же Эрнестины Федоровны тебе почему-то не жаль!

Эммануэль. Я Эрнестину Федоровну очень уважаю!

Тютчев. Ну да? Ее ты уважаешь, а Елену Александровну ? жалеешь? Но где логика?

Эммануэль. Человек ? существо нелогичное, Федор Иванович. Вы сами это всегда говорите.

Пауза

Тютчев встает и ходит по комнате.

Тютчев. Ничем она не обделена, ничем! У нее есть всё, о чем может мечтать женщина! У нее есть муж, ребенок? И ребенок, кстати, носит мою фамилию! Ну что ты так смотришь на меня?..

Эммануэль. Я?.. Я никак не смотрю?

Тютчев. А то, что я не могу вместе с ней появляться на официальных приемах? Ну да, не могу? Таковы условности нашего мира! А я, как тебе известно, камергер, лицо официальное?

Молчание

Тебе ясно?

Эммануэль. Ясно? Так какие мы имеем планы на сегодняшний вечер?

Тютчев. Что? Планы? Ты еще не понял? Ты меня плохо слушал, Эммануэль?

Пауза

Эммануэль. К Вяземский едем прямо сейчас?

Тютчев. Нет, погодя. А сейчас подай перья и бумагу для письма.

Эммануэль. Эрнестине Федоровне?

Тютчев. Вот именно! Эрнестине Федоровне. И свечи, свечи неси!

Эммануэль выходит. Тютчев ходит по комнате. Эммануэль входит, неся письменные принадлежности и свечи. Зажигает свечи, кладет всё на стол, собирается уходить.

Постой.

Эммануэль останавливается.

Я хочу, чтобы ты понял одно: не надо пытаться меня переделать! Может быть, я кажусь вам слабым. Но запомни: еще не родилась та сила, которая одолеет мою слабость. Ты понял?

Эммануэль. Я, Федор Иванович, для вас всё? И не знаю, чем я заслужил и в чем таком провинился?..

Тютчев. Ну полно, полно!.. Я думаю, обойдемся без объяснений в любви. Иди, закладывай карету!

Эммануэль выходит. Тютчев садится за стол, пробует перо, сидит в нерешительности некоторое время. Затем, отбросив перо, встает, ходит по комнате. Начинает произносить слова письма, как бы диктуя его самому себе.

Нести, дорогая моя кисанька! Письмо, написанное тобою седьмого? написанное тобою седьмого и полученное мною тринадцатого, повергло меня в некое горестное размышление? Горестное недоумение. Что же случилось между нами? Нет, что произошло в твоем сердце, что ты стала как будто сомневаться во мне? Неужели ты перестала чувствовать, что ты, именно ты ? всё для меня и что в сравнении с тобой всё остальное ? ничто?.. Я завтра же, если будет возможность, выеду к тебе. Завтра же!.. Мало того, я готов поехать не только в Овстуг ? я готов поехать хоть в Китай, чтобы узнать, в самом ли деле мы можешь сомневаться во мне!.. Пойми, эта мысль, мысль о твоем сомнении, одна способна свести меня с ума! Ведь ты, только ты, с твоим умом, знаешь меня вдоль и поперек! Знаешь меня таким, каков я и есть на самом деле! И ты знаешь, конечно, что единственное, чего я не могу перенести ? это жизнь вдали от тебя? Так к чему эти черные мысли, к чему эти сомнения?.. И как можно было тебе усомниться в моей любви к моей дорогой Нести?.. Будь уверена: если я и не описываю в деталях свою любовь, то лишь затем, чтобы не разбудить в душе дремлющее чудовище? Чудовище моей страсти к тебе? Потому что, если оно проснется ? я потеряю последний покой? (Другим, буднично-горестным голосом.) Которого у меня и так давно нет.

Пауза

Он подходит к столу, берет в руки перо, пробует его на листе бумаги.

Эммануэль!.. Эммануэль!..

Эммануэль (входя). Я здесь, Федор Иванович.

Тютчев. Что это за перо, Эммануэль?

Эммануэль. Перо? Извольте видеть? У Шапошникова покупал, как всегда.

Тютчев. А затачивал кто?

Эммануэль. Я.

Тютчев. А ты сам пробовал писать им письмо?

Эммануэль. Мне письма писать некому.

Тютчев. Ты сегодня весь день стараешься меня разжалобить? Это не очень кстати!

Пауза

Эммануэль. Что, не пишется, Федор Иванович?

Тютчев. Письмо сочинено. Осталось только записать его. Но не этими перьями!..

Эммануэль. Я могу подать другие?

Тютчев. Не сейчас. Я не могу писать письма целыми вечерами! Карета готова?

Эммануэль. Я вам давно говорю, что надо ее мастеру показать. Экипаж должен быть в порядке!..

Тютчев. А я тебе говорю, что у меня нет на это лишних денег!

Эммануэль. Это не лишние деньги! Это ваша безопасность!..

Тютчев. Ты что, не хочешь ехать? Тогда я возьму извозчика!

Эммануэль. Я этого не говорил!

Тютчев. Значит, мы можем ехать?

Эммануэль. Да, мы можем ехать к Вяземским. Это не очень далеко?

Тютчев. Ты хочешь сказать, что до Карамзиных мы уже не доедем?

Эммануэль. Отчего же? Я думаю, доедем и до Карамзиных.

Тютчев. Тогда едем к Карамзиным!

Эммануэль. Как вам будет угодно.

Тютчев. Ну наконец-то!.. Наконец я слышу разумное слово! Господь ставит человека слугой для того, чтобы он служил! И в этом, кстати, нет ничего унизительно. Мы все служим на этой земле. Каждый служит кому-то или чему-то? И если мы все служим честно и добросовестно?

Эммануэль. А я, значит, нечестно служу?..

Тютчев. Я говорю не о тебе? Я говорю о самом принципе служения? Ты знаешь, что Христос заповедал нам служить друг другу?..

Эммануэль. Это я понимаю. Однако, если посмотреть, как оно в жизни получается?

Тютчев. В жизни!.. Разве мы говорим о жизни?.. О жизни, друг мой, лучше не говорить? Ладно, едем.

Эммануэль. К Карамзиным?

Тютчев. Все равно! Куда-нибудь? (Выходит.)

Эммануэль горестно вздыхает, задувает свечи на столе и выходит следом.

Картина вторая

Квартира Елены Александровны Денисьевой и ее тетки Анны Дмитриевны. Леля сидит за столом, перед ней ? ворох газет. Анна Дмитриевна вяжет в кресле. Леля просматривает газеты, отмечая в них что-то карандашом.

Анна Дмитриевна. Ну что, Леля? Что пишут газеты?

Леля. Все это ужасно? Это ужасно, мама!.. Над нами нависла настоящая большая война.

Анна Дмитриевна. Ты про Турцию?

Леля. Не знаю? Мне кажется, Турция ? только предлог? Мне кажется, они все ненавидят нас ? англичане, французы, австрийцы? Я только не могу понять: за что они нас так ненавидят?..

Анна Дмитриевна. А Пруссия что?

Леля. Пруссия делает вид, что стоиtт над схваткой? И поучает нас, как мы должны просить прощенья у Европы?

Анна Дмитриевна. Просить прощенья? За что?

Леля. Не знаю? Наверное, за то, что мы ? русские?

Часы бьют один раз.

Анна Дмитриевна. Уже час?

Леля. Да, час?

Анна Дмитриевна. Ложись спать, Леля!.. Сегодня он уже не приедет, я думаю?

Леля. Я еще посижу.

Анна Дмитриевна. Ты так полюбила эти газеты? Всё эту политику?

Леля. Но ведь это жизнь, мама! Если начнется война ? никто не сможет остаться в стороне?

Анна Дмитриевна. Мне кажется, газеты редко говорят правду?

Леля. Ты слишком добра! А я уверена, что они ее никогда не говорят!

Анна Дмитриевна. Тогда непонятно, зачем их читать?

Леля. В газетах читают не слова. Умные люди в газетах читают между строк?

Анна Дмитриевна. И ты умеешь так читать?

Леля. Ну разумеется?

Анна Дмитриевна. Да, ты и в Смольном была хорошей ученицей. Всё схватывала на лету?

Леля. Ну что ты, мама!.. Сама бы я никогда такому не научилась. Это он меня научил!

Анна Дмитриевна (помолчав). Конечно, Федор Иванович очень умен?

Леля. «Очень умен»!.. Как ты смешно сказала?

Анна Дмитриевна. Что же тут смешного?

Леля. Конечно, смешно! Разе к нему подходят эти слова? Он гений, вот и всё! Просто ? гений! Обыкновенный великий человек?

Пауза

Анна Дмитриевна. Да, я понимаю? Любовь всегда возвышает того, кого она любит?

Леля. При чем здесь любовь? Я смотрю на него прямо и непредвзято!

Анна Дмитриевна. Неужели ты можешь так на него смотреть? Мне кажется, вы оба слишком пристрастны друг к другу?

Леля. Что ты хочешь сказать, тетя? Что нам надо любить друг друга меньше?

Анна Дмитриевна. Ну что ты!.. Конечно, нет. Просто иногда может быть, надо смотреть друг на друга более трезво?

Пауза

Леля. Более трезво?.. Но я не понимаю, что такое трезвость в любви, мамочка!.. Если бы мы ставили трезвость превыше всего ? разве смогли бы мы с Тютчевым полюбить друг друга?.. Быть трезвым ? это значит всегда помнить, что он женат!.. Что у него семья и много детей!.. Что он живет уже в третьем своем венчаном браке, и потому его никогда не смогут обвенчать со мной!.. Быть трезвым ? это значит, что у нас с ним нет нашей маленькой Лели!.. Что у меня нет его? Что у меня нет любви? Нет любви ? ты это понимаешь?..

Анна Дмитриевна. А любовь могла быть другой.

Леля. Могла, я понимаю!.. Но ведь она не другая, а именно такая, какая есть! И потом, кто нам обещал, что другая любовь была бы лучше? А может быть, она была бы в тысячу раз хуже, стыднее, позорнее?..

Анна Дмитриевна. Господь с тобой!..

Леля. Но ведь это могло быть? Ну признавайся! Признайся!..

Анна Дмитриевна. Могло.

Леля. Мне кажется, настоящая любовь ? это всегда нарушение чего-то? Чего-то устоявшегося? Каких-то человеческих законов?

Анна Дмитриевна. Хорошо, если только человеческих?

Леля. А каких же еще? Божественных?.. Но кто, кроме Самого Бога, мог вложить мне в сердце любовь? Кто, если только Он ? источник всякой любви?.. Или ты с этим не согласна, мама?.. Ну что ты так тяжело молчишь?..

Пауза

Анна Дмитриевна. Потому что ты задаешь тяжелые вопросы, Леля. Да, конечно, Бог дает нам любовь, Он ? источник любви? Но Он же дает нам и закон? И по этому закону соединяются один мужчина и одна женщина. И это называется браком?

Леля. Значит, ты тоже считаешь меня преступницей?

Анна Дмитриевна. Нет!.. Зачем ты так говоришь? Тебе выпала такая судьба? Но главное ? я вижу, что ты счастлива! Ты его любишь?

Леля. И он меня!..

Анна Дмитриевна. Вы любите друг друга? Он очень достойный человек, уважаемый в свете? Но самое главное, что дает мне надежду ? то, что в жизни многое может перемениться?

Пауза

Леля. Что ты имеешь в виду?

Анна Дмитриевна. Ну? если когда-нибудь Федор Иванович станет свободным?

Леля (помолчав). Я бы не хотела желать ей зла?

Анна Дмитриевна. Да и я не желаю ей зла!.. Но? но ведь всякое может случиться? Я знаю, что ты счастлива с ним? Но мне бы хотелось, чтобы твое счастье стало полным? Абсолютным?

В дверях тихо появляется Тютчев. Они его не видят.

Леля. Я бы тоже хотела стать абсолютно счастливой. Но меня тревожит только геометрия?

Анна Дмитриевна. Что? Какая геометрия?

Леля. Геометрия, которую мы изучали в Институте.

Анна Дмитриевна. Я не понимаю, Леля!..

Леля. Геометрия учит, что именно треугольник является самой устойчивой фигурой?

Тютчев. Браво, браво!.. Елена Александровна, вы ? чудо!..

Леля. Ты пришел?.. Пришел и подслушивал?..

Бросается к нему, они обнимаются, целуются. Тютчев, оторвавшись от нее, подходит к Анне Дмитриевне и целует у нее руку.

Тютчев. Я всегда говорил, что девушкам точные науки не нужны! Они черпают из них совсем не те знания, которые им преподают!..

Леля. Они черпают из них те знания, которые нужны им!

Тютчев. Всюду личный интерес!..

Леля. Естественно! Интерес и не может быть другим! Ну, рассказывай, гуляка, где ты был!

Тютчев. Где я был? Где я только не был?

Анна Дмитриевна (поднявшись). Пойду, посмотрю маленькую Лелю? (Выходит.)

Леля. Почему ты так поздно, почему? Ведь ты же знаешь, что я себя неважно чувствую? Я специально просила тебя прийти пораньше!.. Ты забыл?

Тютчев. Я твоих слов не забываю никогда! Но были обстоятельства?

Леля. Какие? Что ты выдумываешь?

Тютчев. Я заехал к Вяземским и узнал страшную новость.

Леля. Что?..

Тютчев. Убит Андрей Николаевич Карамзин.

Леля. Господи? Это младший?

Тютчев. Нет. Это средний сын Николая Михайловича.

Леля. Что, как?..

Тютчев. В Румынии, возле города Каракала.

Леля. Подробности известны?

Тютчев. И какие!.. Полковник Карамзин командовал отрядом в 700 человек, будучи абсолютно неопытным военным. При переправе через реку поверил местным туркам, которые уверяли, что на том берегу ? турецкий отряд в четыреста человек. Когда переправились ? оказалось, их ждет засада в три тысячи сабель?

Леля. Как ужасно!..

Тютчев. Он отобрал сто человек добровольцев и прикрывал с ними отход остальных. Естественно, никто и этих ста не остался в живых? У нас отбито еще четыре орудия.

Пауза

Леля. Как же теперь Аврора Карловна? Она его так любила!..

Тютчев. Она в полном отчаянии.

Леля. Они прожили вместе всего лет пять?

Тютчев. Лет семь или восемь.

Леля. А сколько было Андрею?

Тютчев. Кажется, тридцать шесть. Но самое тяжелое ? что это наше первое серьезное поражение в этой войне. Поражение, которое ничем нельзя оправдать. И потому Андрея самого винят в этом несчастьи?

Леля. Разве можно винить в этом человека, который погиб? Разве он уже не искупил свою вину кровью?..

Тютчев. Он отвечает не только за себя. Он отвечает и за кровь своих солдат.

Леля. Как это страшно? А что сестры Андрея?

Тютчев. Софи даже не заплакала. Она сказала, что знала про эту смерть. Смерть Андрея была предсказана.

Леля. Кем?..

Тютчев. Во время спиритического сеанса. Кажется, на этом сеансе был и я?

Леля. Ты?.. Ты посещаешь спиритические сеансы?..

Тютчев. Иногда. Очень редко.

Леля. Но зачем?.. Ты же понимаешь, что это грех!

Тютчев. Грех? Ах, Леля? Мне ли об этом думать!..

Леля. Почему же не тебе? Каждый человек должен оценивать свои поступки!

Тютчев. То-то и оно? Я и так живу в грехе постоянно. Одним больше или меньше ? роли не играет?

Пауза

Леля. То, что ты сказал сейчас? Я бы хотела уточнить? Ты считаешь нашу с тобой любовь грехом?

Тютчев. Разве я это говорил?

Леля. А разве нет? Ты живешь в грехе постоянно?.. Это потому, что ты живешь со мной? Значит, для тебя и я сама, и наша дочь ? это только грех?..

Тютчев. Леля!..

Леля. Что «Леля»?.. Я день за днем, месяц за месяцем, год за годом жду, что ты наконец придешь к какому-то разумному и взвешенному решению, что ты наконец осознаешь свою ответственность за нас обеих!.. А вместо этого я вижу: ты относишься к нам всего лишь как к своему греху!..

Тютчев. Леля, это не так!..

Леля. А как?..

Тютчев. Только я прошу: давай говорить более спокойно, хорошо?

Леля. Ты прекрасно знаешь: есть вещи, о которых я не могу и не хочу говорить спокойно! И не хочу!.. И не буду!..

Тютчев. Конечно, я знаю? Я понимаю? Но давай хотя бы стараться, Леля?

Леля. Это всё, что ты мне хочешь сказать?

Тютчев. Да нет же, нет? Я хотел бы, чтобы ты услышала меня, Леля? Я тебя люблю, и ты это знаешь прекрасно. Ну скажи по совести, ведь знаешь?

Леля. Иногда мне кажется, что ты меня совсем не любишь.

Тютчев. Но это только иногда, верно?

Леля. Ну дальше, дальше!

Тютчев. Итак, я люблю тебя всеми силами своей души? Но, в то же время, у меня сохраняются еще какие-то чувства?

Леля. Чувства?

Тютчев. Нет, не чувства! Остатки чувств!.. Как-никак, наш брак с Нести длится уже пятнадцать лет?

Леля. Длится пятнадцать лет? Последние четыре года ты живешь со мной ? и все равно считаешь, что ваш брак длится?..

Тютчев. Формально!.. Я говорю о формальной стороне!..

Молчание

Я? Мне можно продолжать?

Леля. Я слушаю.

Тютчев. Последние четыре года, как ты понимаешь, я не могу не испытывать перед Нести чувства вины?

Леля. Сколько раз я просила, чтобы в моем присутствии ты не называл ее «Нести»!..

Тютчев. Хорошо, пусть будет «Эрнестина Федоровна»!..

Леля. Мне только интересно, в чем эта твоя вина перед ней?..

Тютчев. В чем моя вина? Но, Леля? Мне кажется, это так ясно?

Леля. Ты виноват перед ней в том, что любишь меня?

Тютчев. Я виноват в том, что обманываю ее уже четыре года. Ведь я ничего не говорю ей о тебе? о нас с тобой.

Пауза

Леля. Что ж? С этим я согласна. Только хотела бы уточнить. Ты виноват в том, что молчишь, не только перед ней. Разве передо мной ты в этом не виноват?

Тютчев. Да. И перед тобой тоже? Видишь? Я всем причиняю боль? Думаешь, самому мне от этого не больно?

Пауза

Леля. Мне кажется, я могла бы помочь тебе.

Тютчев. В чем?

Леля. Освободить тебя от этого чувства вины перед ней.

Тютчев. Каким же образом?

Леля. Хочу тебе кое-что напомнить. Не возражаешь?

Тютчев. Напомни.

Леля. Ты сам рассказывал мне: когда вы встретились с Эрнестиной, Элеонора еще была жива! Ваша связь с Эрнестиной продолжалась четыре года при живой жене! Ответь мне по совести: в эти четыре года она чувствовала свою вину перед Элеонорой?

Тютчев. Не думаю? Она любила меня? Она считала, что имеет на меня право?

Леля. Вот видишь!.. Она тогда совсем не помнила об Элеоноре!.. Не думала, что приносит кому-то боль? Не чувствовала никакой вины!.. Она считала, что имеет право!.. Разве тогда она не нарушала закон?.. Но если кто-то нарушает закон ? рано или поздно все равно придет расплата. Я думаю, что сейчас к ней просто пришла расплата за прошлое.

Пауза

Тютчев. Знаешь, Леля? Честно говоря, эта философия меня несколько пугает?

Леля. Почему?

Тютчев. Получается, что и к нам тоже должна прийти расплата за наш? За наше? за то, что мы с тобой нарушаем закон?

Леля. Ты так считаешь?

Тютчев. Да нет! Я как раз так не считаю! Я считаю, что наша любовь оправдывает всё!.. Во всяком случае, она совершенно оправдывает тебя, потому что ты? Потому что?

Леля. Почему же?

Тютчев. Не знаю, как бы это выразить поточнее?

Леля. Потому что у меня, кроме тебя, ничего нет в жизни. Ты это хотел выразить поточней?

Пауза

Он подходит к ней и гладит ее лицо.

Если ты когда-нибудь оставишь меня ? я умру.

Тютчев. Да что ты, что ты!.. Как тебе в голову приходят такие мысли!..

Леля. Не знаю как, но приходят, как видишь.

Тютчев. Милая моя? Девочка моя? Как наша маленькая Леля?

Леля. Она тебя очень любит. Всё время спрашивает, когда придет папаt.

Тютчев. Я тоже люблю ее?

Леля. Надеюсь, не сильнее, чем меня?

Они обнимаются.

А который час?

Тютчев. По-моему, около двух.

Леля. Не пора ли ложиться?

Тютчев. Давно пора!..

Леля. Пойду приготовлю постель. Приходи через пять минут, хорошо?

Тютчев. А можно, я приду через три минуты?

Леля. Нет уж! Наберись терпения на пять!..

Целует его и выходит.

Он подходит к столу, начинает просматривать газеты. Постепенно углубляется в это занятие.

Тютчев (внезапно громко). Идиоты!.. Идиоты!..

Встает, ходит по комнате.

Господи, ну почему они такие идиоты?.. Всё, что можно было сделать во вред самим себе ? сделано? Всё, что можно было совершить для усиления собственных врагов ? совершено!..

В комнату входит встревоженная Анна Дмитриевна.

Анна Дмитриевна. Федор Иванович, что-то случилось? Вы так кричали?

Тютчев. Случилось? Да, Анна Дмитриевна, случилось? Эти идиоты сами, своими руками ввергли нас в катастрофу!..

Анна Дмитриевна. А, вы про политику?

Тютчев. Если это безумие можно назвать политикой, то да? Я про политику? Простите, я вас разбудил?..

Анна Дмитриевна. Что вы, я не спала? Я всё думала, как вам сказать?

Тютчев. О чем сказать, Анна Дмитриевна?

Анна Дмитриевна. Леля находится в каком-то очень тяжелом состоянии? Если б вы знали, какая она стала нервная?

Тютчев. Да, я это вижу?

Анна Дмитриевна. Если б можно было ей как-то помочь? Как-то успокоить ее?

Тютчев. Я буду стараться?

Анна Дмитриевна. Я понимаю, что вы несвободный человек? Но если бы можно было куда-нибудь вывезти Лелю? В ту же Швейцарию, где вы так часто бывали?

Тютчев. Да, я бы тоже очень этого хотел?

Входит Леля. Она уже в пеньюаре.

Леля. Что случилось?

Тютчев. Обсуждаем с Анной Дмитриевной политику. Я так благодарен тебе за приготовленные газеты!..

Леля. Так благодарен, что даже забыл, что я тебя жду! Хочу напомнить, что ты пришел, все-таки, не в читальный зал библиотеки!..

Уходит. Разведя руками перед Анной Дмитриевной, Тютчев уходит следом. Анна Дмитриевна крестится на икону в углу.

Картина третья

Там же, утро следующего дня. За столом завтракают Тютчев, Леля, Анна Дмитриевна и бонна Идали. Эммануэль прислуживает, принося время от времени вазочку с конфетами или чайник. Перед Тютчевым газеты, в которые он еще успевает заглянуть.

Леля. Но ведь ты сам говорил, что если мы выведем войска из Румынии, у Запада не будет повода нападать на нас!

Тютчев. Конечно, не будет! Ведь они трубят о том, что защищают от кровожадной России маленькую несчастную Турцию! Но если у нас с Турцией нет столкновений, то у них нет поводов нападать на нас!

Леля. Ты сам себе противоречишь!..

Тютчев. В чем?

Леля. Ты говоришь, что они все равно нападут! Но зачем, если нет повода?..

Тютчев. Повода нет, но причина ? есть!..

Леля. И в чем же причина?

Тютчев. Причина проста, Анна Дмитриевна. Им надо поставить нас на колени.

Леля. Но зачем?..

Тютчев. Затем, чтобы мы больше никогда не смогли освободить Европу от очередного Наполеона.

Леля. Не понимаю!..

Тютчев. Мне кажется, они боятся наших размеров. Мы для них слишком велики!..

Анна Дмитриевна. Это правда, Федор Иванович?

Тютчев. Отчасти так. Но есть и более глубокие причины, которые они чувствуют. Мы ? другие. Мы слишком отличаемся от них. И мы никогда не будем такими, как они. Именно за это они нас ненавидят. За то, что не могут нас понять.

Идали. Все люди в мире ? разные. Но разве за это можно ненавидеть друг друга? Люди должны проявлять друг к другу терпимость!.. У нас в Польше, когда кто-то живет не так, никто не ругает его за это. Пусть каждый живет, как ему нравится; главное ? не мешать друг другу!.. Я правильно говорю, Федор Иванович?

Тютчев. Говорите вы правильно, Идали. Но только отчасти. Я что-то никогда не замечал ни в одной стране мира, что люди живут без страстей. А где страсть ? там вражда. А где вражда ? там кровь. И любимая вами Польша ? не исключение?

Леля. Но получается, что нам придется воевать против всей Европы?

Тютчев. Вот именно!.. Ты совершенно точно уловила главную идею! Для нас опять начинается восемьсот двенадцатый год! Они все пойдут на нас, все! Но ужас в том, что даже не это самое страшное!

Леля. А что же?

Тютчев. Самое страшное ? наша тупость и слепота! Наши правители забыли, что Европа ? наш естественный противник!.. Они всерьез считали, что у нас уже нет врагов и нам никто не угрожает! Тридцать лет мы служили Западу подкладкой, да еще и радовались, как хорошо это у нас получается!.. Знаете, как называют графа Нессельрода? Русский министр австрийских иностранных дел!.. Этот хам за тридцать лет, будучи русским министром, даже языка русского выучить не соизволил!.. А, да что тут говорить!..

Пауза

Леля. Но теперь иностранным министром хотят назначить Горчакова?

Тютчев. Хотят назначить!.. Хотят назначить порядочного человека и патриота тогда, когда уже поздно что-либо изменить!.. А его надо было поставить на это место двадцать лет назад!.. Ну хотя бы десять!.. Но нет!.. Нам больше нравилось слушать сказки Нессельрода о том, как нас глубоко и трогательно любит Европа? Например, Наполеон Третий? Знаете, что он заявил публично? «Я не заключу мира, пока не ослаблю Россию!..» Вот они, наши гуманные друзья? А Горчакова всё еще хотят назначить!..

Пауза

Анна Дмитриевна. Говорят, Император очень переживает наши неудачи?

Тютчев. А что он еще может? Он уже испортил всё, что мог, ? теперь осталось только переживать!..

Анна Дмитриевна. Мне кажется, не стоит так говорить о Его Величестве?

Леля. Но Федор Иванович говорит правду!..

Анна Дмитриевна. Даже правда должна быть уместна?

Тютчев. Вы правы, Анна Дмитриевна! Поговорим о чем-нибудь другом?

Пауза

Идали. Федор Иванович, а это правда, что вы бывали на спиритических сеансах?

Тютчев. Да, и не раз, Идали.

Леля. Не раз?.. Даже и не раз?

Тютчев. Я хочу сказать, раза два или три? Приглашали старые знакомые, отказаться было неудобно?

Идали. Меня так всё это интересует? Неужели вправду с людьми начинают общаться духи?

Тютчев. Я думаю, да.

Идали. Ну расскажите, расскажите, как это происходит!

Анна Дмитриевна. А это не страшно, Федор Иванович?

Тютчев. Во всяком случае, я постараюсь нестрашно об этом рассказывать!

Анна Дмитриевна. Так это еще и страшно?..

Леля. Не бойся, мама! Если нам станет страшно, мы попросим Федора Ивановича сменить тему!..

Анна Дмитриевна. Однако?

Пауза

Тютчев. Ну так что? Прикажете говорить?

Идали. Конечно, конечно!..

Тютчев. Вообще-то для сеанса нужен медиум, то есть посредник?

Леля. Посредник между кем?

Тютчев. Между двумя мирами. Миром духов и миром живых. В тот раз мы собрались у Мещерских. Хозяйка Екатерина Николаевна давно интересуется спиритизмом и сама является медиумом.

Анна Дмитриевна. Екатерина Николаевна, дочь историка?.. Ну и ну!..

Идали. Анна Дмитриевна, а вы знаете, что спиритизмом интересуются даже при дворе!..

Анна Дмитриевна. Не может быть!

Леля. Тем не менее, мама, это правда?

Анна Дмитриевна. При дворе?..

Тютчев. Совершенно верно, Анна Дмитриевна? Ну так вот? Мы все, сколько нас было, уселись вокруг круглого стола. Екатерина Николаевна спросила, кого мы хотели бы вызвать? И тут я предложил вызвать дух князя Константина Черкасского, умершего прошлой осенью?

Леля. Князя Черкасского? Ходили слухи, что он отравился?

Анна Дмитриевна. Да и жизнь он проводил, мягко говоря, не очень нравственно?

Тютчев. Для спиритического сеанса всё это не имеет никакого значения!

Идали. Дальше, дальше, Федор Иванович!.. Я прошу вас, дайте ему говорить!..

Тютчев. Присутствующие согласились с кандидатурой Черкасского. Екатерина Николаевна зажгла свечу. Примерно минуту спустя по углам комнаты начались стуки? Потом стол, за которым мы сидели, поднялся в воздух примерно на ладонь?

Идали. Сам?!

Тютчев. Ну естественно!.. К тому же он такой тяжелый, что никто из нас и сдвинуть бы его не смог?

Идали. Но что это было?

Тютчев. Это духи? Это духи показывали свое присутствие? Наконец появился и сам Черкасский? Он спросил, зачем его вызвали и кто хочет с ним говорить? Екатерина Николаевна назвала меня? Дух сказал, что я могу задать только два вопроса, самых важных для меня? Первый вопрос, который я задал: что ждет Россию в этой войне? Он сказал, что не хочет отвечать на этот вопрос, так как слишком любит свою Родину?

Анна Дмитриевна. То есть?..

Тютчев. Мы все поняли, что нам придется тяжело?

Пауза

Леля. А второй вопрос?

Тютчев. Прежде чем ответить на второй вопрос, дух захотел пообщаться с нами? Он сказал, что любил нас при жизни и теперь скучает без нас? Кого-то он гладил по щеке, кого-то брал за руку?

Идали. Вы его видели?..

Тютчев. Нет. Но все его ощущали.

Анна Дмитриевна. Это ужасно?

Тютчев. Да, иногда становится страшно? Но иногда сердце наполняется таким восторгом?

Леля. А что со вторым вопросом?

Тютчев. Второй вопрос был: какое будущее нас ждет?

Леля. Кого ? «нас»?

Тютчев. Я имел в виду Россию.

Идали. И что? Что он ответил?

Тютчев. Он сказал, что наше спасение и спасение всего мира ? в объединении славян! Когда славяне объединятся ? они станут непобедимы! Конечная цель этой великой работы ? освобождение святой Софии и водружение над ней православного креста?

Леля. Но ведь это совершенно твои идеи!

Тютчев. Да! Мои?

Леля. Странно? При жизни князь Черкасский, сколько я помню, вовсе не был таким патриотом и славянофилом? Ты сам говорил, что вы с ним спорили иногда на эти темы?

Тютчев. Совершенно верно!

Леля. Чем же ты объясняешь, что он так резко поменял свои убеждения?

Тютчев. Я объясняю это очень просто, Леля: там, на том свете, гораздо лучше знают правду, чем у нас.

Пауза

Идали. А духи всегда говорят только про политику?

Тютчев. Ну что вы, Идали! Конечно, нет. Духи говорят обо всем. Правда, не со всеми? С моей дочерью Анной был недавно курьезной случай на этой почве?

Идали. С Анной Федоровной, фрейлиной при дворе?

Тютчев. Ну да? Какой-то заезжий спирит-англичанин устроил сеанс столовращения. Среди прочих была приглашена и Анна. Но сеанс отчего-то никак не мог начаться. Тогда медиум спросил у духов, что им мешает? И они ответили, что им мешает присутствие моей дражайшей дочери?

Анна Дмитриевна. Анна Федоровна не верит в духов?

Тютчев. Как раз верит, и вполне серьезно! Только считает, что спиритические сеансы производит не кто иной, как черт?

Пауза

Анна Дмитриевна. Но если это так?

Тютчев. А кто может доказать, что это так? В мире столько непознанного, что мы ничего не можем утверждать наверняка!..

Леля. А как к спиритизму относится Церковь?

Тютчев. Церковь? А при чем здесь Церковь?

Леля. Но ведь спиритизм ? это духовная жизнь. А в духовной жизни лучше всего разбирается Церковь?

Тютчев. Зачем задавать такие вопросы?.. Ты прекрасно знаешь, как Церковь относится к спиритизму!..

Леля. Да, знаю? Священники тоже считают, что в спиритизме с людьми забавляются черти!..

Тютчев. И что?

Леля. Ну а если это правда?

Тютчев. Даже если это и правда ? кому от этого плохо?

Леля. Мне кажется, людям, которых обманывают бесы?

Пауза

Эммануэль. Федор Иванович, вы не забыли, что сегодня вам нужно появиться в Министерстве?

Тютчев. В Министерстве?

Эммануэль. Ну конечно! Вас хотел видеть начальник Департамента.

Тютчев. Но разве сегодня четверг?

Эммануэль. Совершенно верно!

Тютчев. А какое время он мне назначил?

Эммануэль. Между тремя и четырьмя часами.

Тютчев. Да? Тогда, пожалуй, надо собираться? (Встает из-за стола.) Я благодарю милых дам за компанию!.. Анна Дмитриевна, вы сегодня прекрасно выглядите!..

Анна Дмитриевна. Спасибо, Федор Иванович!..

Тютчев. Идали, вы ? самая любознательная женщина в мире!..

Идали. Да, я очень хочу знать всё, всё!..

Тютчев (подходя к Леле). Ну а вы, сударыня, просто ? самая любимая!.. Хотя, по-моему, немножко сердитая?..

Леля. Я надеюсь, сегодня ты приедешь пораньше?

Тютчев. Я тоже на это надеюсь?

Леля. Так да или нет?

Тютчев. Я буду стараться!

Леля. Ну нет, уж лучше не старайся!

Тютчев. Отчего?

Леля. Когда ты стараешься что-то сделать ? у тебя, почему-то, получается гораздо хуже?

Тютчев. Да?.. Благодарю за комплимент?

Леля. И еще одна просьба: перестань посещать спиритические сеансы!.. Ради меня, моего здоровья!..

Тютчев. Леля, зачем ты так?..

Леля. Ради здоровья нашей дочери!..

Тютчев. Хорошо, хорошо, мы поговорим об этом вечером? Позвольте мне откланяться!..

Идали. Федор Иванович, еще так хочется иметь вашу книгу стихов!.. Я очень люблю вашу поэзию!..

Тютчев. Да полно, Идали!.. Какой я поэт? Это всё фантазии Некрасова? Он почему-то решил, что русская литература без меня не сможет прожить? Глупо!..

Выходит. Следом выходит Эммануэль.

Анна Дмитриевна. Идали, посмотрите, пожалуйста, как там маленькая Леля!..

Идали. Да, я и сама хотела!.. (Выходит.)

Пауза

Анна Дмитриевна. Леля, я хотела тебе заметить?

Леля. Ну?

Анна Дмитриевна. Мне кажется, ты могла бы быть с ним поласковее? Почему надо постоянно колоть его какими-то упреками?..

Леля (вскакивает). Почему?.. Почему?.. Ты спрашиваешь меня, почему?.. Да потому что я больше не могу, не могу!.. Не могу, не могу, не могу, понимаешь меня?.. Потому что я ? не вещь, не животное, не трава, ? я человек!.. И у меня есть душа!.. И она болит!.. Болит всегда, каждый час, каждую секунду!.. И ты этого не понимаешь?.. Ты правда не понимаешь меня?..

Пауза

Анна Дмитриевна встает, подходит к Леле, обнимает ее..

Анна Дмитриевна. Девочка моя? Девочка моя?

Картина четвертая

Вечер того же дня. Тютчев и Леля сидящая в кресле.

Тютчев (ходит по комнате). Эти мерзавцы во главе с Нессельроде продолжают гнуть свою линию? Даже сейчас они уверяют Николая, что Англия и Франция готовы пойти на компромисс? Даже сейчас, когда во всех газетах Европы стоиtт вой против России!.. Но эта его слепота, которую невозможно объяснить ничем, кроме тупости? Кроме личной ограниченности? Как я не могу это переносить, Господи!.. Они погубят нас, погубят!..

Молчание

Кто-то из французов однажды сказал: «Это хуже, чем преступление? Это больше, чем преступление? Это ? политическая ошибка!..» Сказано, как будто про нас сегодня?

Молчание

Знаешь, я подумал о том, что нам с тобой было бы неплохо куда-то поехать? Ну, например, в Швейцарию? Я там часто бывал и хорошо ее знаю? Мы могли бы побыть вдвоем? Конечно, это невозможно прямо сейчас, но через год-два?

Молчание

Леля, ты слышишь меня?..

Леля. Что?

Тютчев. Ты меня не слушаешь?

Леля. Нет.

Тютчев. Вот тебе раз!.. А я говорил, что нам с тобой хорошо бы куда-нибудь поехать вдвоем? В Швейцарию, например? Конечно, не сейчас, но в ближайшие год-два? Я ее сравнительно хорошо знаю?

Леля. Я думаю, ты хорошо знаешь не только Швейцарию? Ты многое знаешь хорошо: политику, женщин, поэзию? Ты знаешь несколько языков? Ты только одного не знаешь совсем? Только одного?

Тютчев. Чего же, Леля?..

Леля. Ты не знаешь, что тебе делать со мной? Куда меня деть?

Пауза

Тютчев. Но почему ты так говоришь?.. Ведь ты же знаешь, что я?

Леля. Замолчи!.. Неужели ты не понимаешь, что я не хочу тебя слушать?.. Я не хочу, не хочу!..

Тютчев. Но чего же ты хочешь?

Леля. Я хочу говорить сама? Хочу говорить с тобой?

Пауза

Тютчев. Я слушаю тебя?

Леля (задумчиво). А в сущности, что я могу сказать тебе?.. Нет, мне не о чем говорить с тобой? Ведь ты меня все равно не услышишь?

Тютчев. Я услышу, Леля!..

Леля. Нет? Ты не можешь услышать меня? Мы с тобой живем в разных мирах? Между этими мирами ? пропасть? Кричи не кричи ? не докричишься?

Тютчев. Ну почему, Леля, почему?.. Мы с тобой близкие люди!.. Мы любим друг друга, у нас общий ребенок!.. Я всё могу понять, Леля!.. И мы живем совсем не в разных мирах! Мы с тобой ? в одном мире, в одном доме? Мы ? одно целое, Леля!..

Леля. Да нет? Ты живешь в раю? В твоем раю светит солнце, играет музыка, смеются женщины? В твоем раю жены обожают мужей, а дочки становятся фрейлинами? В твоем раю разговаривают о политике и сочиняют стихи? А меня ты поместил в ад? В аду нельзя жить? В аду нельзя даже дышать!.. Я задыхаюсь? И чтобы я не задохнулась до конца, ты иногда спускаешься ко мне из своего рая и приносишь немножко воздуха? И слегка освещаешь меня своим светом? Я делаю несколько вдохов ? и ты уходишь? Оставляя меня задыхаться дальше?

Тютчев. Леля, Леля?

Леля. Я подчас завидую тебе? У тебя такая высокая, благородная миссия: иногда спускаться в ад и приносить заключенному там узнику немножко воздуха? Капельку света? И как бы облегчать ему его страдания? А на самом деле ? только затягивать их? Продлевать до бесконечности? Наслаждаться его муками?

Тютчев. Но это несправедливо, Леля!..

Леля. Что?.. Ты хочешь, чтобы я была еще и справедливой?.. Я больше не могу терпеть этой муки ? а ты требуешь от меня справедливости?.. Ты подарил мне ребенка? Через год или два ты подаришь мне поездку в Швейцарию, где мы, наконец, сможем побыть вдвоем? Какая щедрость, какая расточительность!.. Федор, я больше не могу!.. Я не могу жить!.. Я хочу умереть!.. Помоги мне умереть, научи меня!..

Тютчев. Леля, что ты говоришь?..

Леля. Я не могу, не могу!. Не могу, ничего не могу!.. Я хочу умереть? Пожалуйста, научи меня умереть?

Пауза

Тютчев. Но почему, Леля, почему?.. Почему именно сейчас у тебя такое тяжелое самочувствие?..

Леля. Именно сейчас?.. Ты просто слеп и ничего не видишь? У меня не бывает другого самочувствия? Никогда?

Пауза

Тютчев. Да, конечно, я понимаю? Если бы я мог хоть что-нибудь изменить?

Леля. А ты не можешь? Или не хочешь ничего менять?

Тютчев. Но ты же знаешь!..

Леля. Нет, не знаю?

Тютчев. Конечно, не могу!. Если бы я мог?

Леля. Полгода назад Эрнестина Федоровна уехала в Германию в брату. Она не хотела возвращаться оттуда, ты сам мне об этом говорил! Или ты опять лгал?

Тютчев. Я не лгал! Она действительно хотела там остаться!

Леля. Почему? Она что-то про нас узнала?

Тютчев. Во всяком случае, заподозрила?

Леля. Итак, она не хотела возвращаться. Это правда?

Тютчев. Да, правда!..

Леля. Так почему она опять вернулась?! Отвечай ? почему?..

Пауза

Тютчев. Это не такой простой вопрос?

Леля. Отвечай!.. Мне надоели эти лживые уловки!..

Тютчев. Леля, ну кто может заглянуть в сердце другого человека?.. Ведь я ? не Бог!..

Леля. Ах, ты не Бог?.. Ты не можешь заглянуть в ее сердце? Ну конечно, ведь ты ее уважаешь!.. Уважаешь и бережешь? Тогда почему ты так спокойно ходишь по моему сердцу?.. Почему ты всё его истоптал?..

Тютчев молчит, опустив голову.

Значит, ты не можешь ответить, почему она вернулась?

Тютчев. Не могу.

Леля. Хорошо. Тогда отвечу я. Потому что ты заставил ее вернуться.

Пауза

Тютчев. О чем ты?.. Это уже какой-то бред!.. Как я мог заставить ее?..

Леля. Ты написал ей тысячу писем о том, как сильно ты ее любишь!.. Как ты не можешь без нее жить!.. Как ты считаешь дни и часы до вашей встречи!..

Тютчев. Да нет же?

Леля. Ты не писал ей писем?

Тютчев. Писал, конечно?

Леля. Каждый день!..

Тютчев. Реже, гораздо реже!.. Иногда всего раз в неделю!..

Леля. Всего раз в неделю?.. Потрясающе!.. Как ты терпел целую неделю?.. И в каждом письме ты умолял ее вернуться? Умолял, умолял, умолял, ? и вот она вернулась? Ты наконец добился своего!.. А теперь ответить мне: зачем ты это делал?.. Тебе достаточно было просто молчать ? и она бы не приехала уже никогда!.. Она бы навсегда осталась в вашей проклятой Германии!.. Но нет? Ты добился своего ? и она вернулась? Зачем ты сделал это?.. Мучитель, убийца, палач, ? зачем ты это сделал?.. Я спрашиваю ? отвечай!..

Молчание

Не смей молчать, ты слышишь?.. Ты слышишь меня?!

Она хватает со стола какую-то статуэтку и кидает в него. Статуэтка пролетает мимо, он успевает только поднять голову.

Пауза

Тютчев. Как странно? Ты могла убить меня? Я почувствовал будто смерть рядом прошла? Может, это было бы и лучше?

Она падает в кресло и отворачивается. Ее плечи вздрагивают. Он подходит к ней, опускается на колени.

Лелечка, девочка моя? Мое маленькое солнышко, как я тебя измучил, бедная!.. Прости меня, прости? Как ты можешь меня терпеть? Глупого, нищего, пошлого старика? У которого уже ничего нет за душой? Ничего, кроме тебя? Кроме моей любви к тебе? А главное ? кроме твоей любви ко мне!..

Леля. Но если мы любим друг друга ? зачем нам кто-то третий?..

Тютчев. Нам никто не нужен, никто!..

Леля. Тогда зачем ты вернул ее?..

Тютчев. Я объясню, я всё объясню!.. Ты только послушай, ладно?

Леля. Я слушаю?

Пауза

Тютчев. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я люблю тебя полно, безраздельно, всей душой. Если бы мне предложили умереть за тебя ? я бы сделал это не раздумывая. Да что там ? я бы сделал это с радостью!.. В свете, как ты знаешь, такие отношения, как у нас, уже давно не считаются грехом? Да и света я не боюсь?

Леля. Чего же ты боишься?

Тютчев. Наверное, это прозвучит глупо, мелко, смешно? Но есть люди, которые никогда не примирятся с нашими отношениями? Это моя мать и мои дети, Леля.

Пауза

Леля. Но ведь Анна Федоровна всё знает!..

Тютчев. Но другие, младшие дети не знают ничего.

Леля. Эрнестина им не говорила?

Тютчев. Нет. И папа для них по-прежнему чист и непорочен. Так же, как для моей старушки-матери чист и непорочен ее сын?

Леля. Ты так их любишь?

Тютчев. Но ведь они-то не виноваты ни в чем, Леля!.. Да, я вернул Эрнестину? Но не для нее самой, и уж тем более ? не для себя!.. Я сделал это для того, чтобы моя мать могла умереть спокойно? Чтобы мои дети не стыдились своего отца? есть порог, через который я не могу переступить, Леля? Потому что это все равно, что ударить ребенка или старика? Пойми меня? Пожалуйста, пойми!..

Пауза

Леля. Но если я тебя пойму ? это значит, что всё будет продолжаться, как прежде?.. И ты опять будешь разрываться между мною и ею?

Тютчев. Мне не нужно разрываться. Я люблю только тебя.

Леля. Но ведь ты будешь ночевать у нее? Ведь будешь?..

Тютчев. Я снял для них квартиру в доме Лазарева, в Армянском переулке. Сам я буду жить отдельно, на другом этаже?

Леля. Но согласиться ли она с таким положением вещей?

Тютчев. Она уже согласилась, Леля. И ее тоже можно пожалеть, не так ли?..

Леля. За что?

Тютчев. Ну как же!.. Она согласилась принять от меня пустую скорлупу? Видимость семейной жизни? Ты думаешь, она этого не понимает?

Леля. Да, ее тоже можно пожалеть?

Тютчев. Ты говорила, что живешь в аду? Нет, Лелечка, мы с тобой живем в раю!.. Потому что мы любим друг друга и даем друг другу счастье!.. В аду живет она. Ведь ее-то не любит никто!..

Леля. А дети?..

Тютчев. Ты же понимаешь, о какой я любви!..

Пауза

Леля. Ты хитрец? Ты очень мудрый и красноречивый старикашка, который обольстил молодую глупую девчонку?

Тютчев. Очень глупую, но очень красивую!..

Леля. Ты просто паук!.. Ты сплел паутину и заманил в нее легкомысленную бабочку!.. Я только до сих пор не могу понять ? чем ты ее заманил?.. Из чего ты сплел эту хитроумную паутину?..

Тютчев. Из своей любви, дорогая бабочка!..

Леля. Нет, кроме любви там есть какой-то яд? Он лишает бабочек сил и отдает их во власть хитроумных пауков? Я все-таки очень люблю тебя, мой боженька?

Тютчев. Как давно ты меня так не называла!..

Леля. Да? Почему-то не поворачивался язык? Знаешь, давно хотела тебя попросить? Обещаешь выполнить мою просьбу?..

Тютчев. Всё, что смогу!..

Леля. Если я умру раньше тебя?

Тютчев. Как я не люблю, когда ты говоришь глупости!.. Ты младше меня на двадцать три года!..

Леля. Но если я все же умру раньше тебя?

Тютчев. Да чего ради?.. Не говори так, не надо!..

Леля. Ты обещай мне больше никого не любить, ни в кого не влюбляться? Обещаешь?..

Тютчев. Леля, ты мне сердце рвешь!.. Зачем ты это говоришь, зачем?.. Ты же знаешь прекрасно, без тебя я умру!..

Леля. Ты обещаешь мне?

Пауза

Тютчев. Какая ты все же упрямая!.. Конечно, я тебе обещаю? Я обещаю тебе всё, о чем ты меня попросишь? Я только не понимаю одного ? зачем просить и предполагать то, чего просто не может быть, зачем?..

Леля. Ты глупый и маленький, мой боженька? А Господь ? большой и мудрый? И Он знает всё и помнит обо всем? По-моему, я уже засыпаю?

Она кладет голову ему на плечо.

А знаешь, хорошо, что люди встречаются!..

Тютчев. Конечно, хорошо!..

Леля. Они идут по дороге и видят других людей? А если все время сидеть на месте ? никого не встретишь и никого не увидишь? Знаешь, а мне всё-таки немножко жаль нашу бедную Нести? Ты ее все-таки люби? Совсем чуть-чуть, просто по-братски?

Тютчев. Да, по-братски?

Леля. Только не сильно, ладно?..

Тютчев. Конечно, не сильно?

Леля. Вот и хорошо? Вот и хорошо?

Она замолкает.

Он вытирает глаза рукой?

 

Конец первого действия

 

Действие второе. 1865 год, Овстуг

 

Овстуг, родовое имение Тютчевых в Брянском уезде Орловской губернии. Большая гостиная с высокими окнами. В гостиной Анна и Мария, дочери Тютчева.

Анна. Как у вас здесь тихо? Сразу, как только мы вчера приехали, у меня голова закружилась от этой тишины?

Мария. Ты уже отвыкла? Столько лет не была здесь!..

Анна. А кажется ? недавно. Годы бегут незаметно для глаз?

Мария. Аня, я хотела спросить? Иван Сергеевич уже сделал тебе формальное предложение?

Анна. Да, мы с ним помолвлены.

Мария. Как я за тебя рада!.. Я так боялась, что ты никогда уже не выйдешь замуж!.. Знаешь, я всё смотрела на тебя и думала: ну почему, почему?.. Красивая, умная, добрая, обаятельная, образованная, занимает высокое положение в обществе, ? ну почему?.. Неужели судьба будет так несправедлива?.. Но нет? Справедливость восторжествовала!.. А потом? Иван Сергеевич мне очень нравится? Аксаковы ? такой замечательный род, настоящие достойные люди!..

Анна. Да, я их тоже уважаю. И папаt их любит? Иван Сергеевич ? замечательный человек? Ну а ты как, Мари?.. Вы ведь женаты уже полгода?

Мария. Да полгода?

Анна. Ты не разочаровалась в геройском капитане Бирилёве?

Мария. Николай Алексеевич ? достойнейший, благороднейший человек? Да? Благороднейший в высшей степени? Да? Да?

Анна. Тебя что-то смущает?

Мария. Наверное, ты знаешь? Николенька нездоров? Последствия севастопольской контузии?

Анна. Спустя десять лет!..

Мария. В настоящее время припадки происходят почти каждый день?

Пауза

Анна. Когда я разговаривала с ним перед вашей свадьбой ? он уверял меня, что абсолютно здоров! Только иногда бывает, что болит голова? Как он сказал тогда: «Голова дана человеку, чтобы хоть иногда напоминать о себе»?

Мария. Первые два месяца после свадьбы припадков действительно не было. Потом они случались, но очень редко ? раз в две-три недели? А теперь? Теперь мы уже не знаем, что делать? У меня душа изболелась, на него глядя?

Пауза

Анна. Мари, милая, но как же тогда?

Мария. Что? Что ты хотела спросить?..

Анна. Как же ты будешь терпеть это? Эту муку всю жизнь?..

Мария. Я? Я уже не знаю? Но ведь не брошу же я его? Ведь не брошу!..

Пауза

Анна. Бедная моя!.. Девочка моя?

Мария. Только не жалей меня при мамаt!.. Они с папаt были против Бирилёва? Ты помнишь, я выдерживала такие скандалы? Папаt называл его дураком и идиотом?

Анна. Да, помню? Но, может быть, родительское сердце чувствовало беду?.. Может быть, и стоило прислушаться?..

Мария. Может быть, Аня! Может быть? Но теперь рассуждать поздно! Господь нас соединил в таинстве венчания. Что Бог связал, человек не развяжет? Но ты же всё понимаешь! Ты ведь тоже ? человек долга?

Анна. Да, Мари? Такими мы с тобой рождены, такими воспитаны? Скажи мне, а что происходит в семье?

Мария. А что в ней происходит? О чем ты?

Анна. Мне показалось, что атмосфера какая-то гнетущая?

Мария. Что-то случилось с папаt? Я никогда не видела его таким? Ему очень тяжело, а отчего? Не могу понять? Но мне так его жаль? Впрочем, мне жаль и мамаt? Она всё время плачет, когда остается одна?

Входит Эрнестина Федоровна.

Эрнестина. Секретничаете? А где ваши мужчины?

Анна. Они пошли прогуляться, мамаt?

Эрнестина. Я думаю, они подружатся? Мне очень нравится Аксаков. Я рада за тебя, Аня!

Анна. Спасибо? А где папаt?

Эрнестина. У себя. Он сейчас часто грустит. У него какие-то неприятности по службе?

Пауза

Мари. Бедный, бедный папаt? Хотите, мы почитаем его стихи? Ведь при нем это невозможно сделать. Он терпеть не может, когда читают его стихи!..

Анна. Почитай, Мари? Если, конечно, мамаt не против?

Эрнестина. Разве я могу быть против его стихов!.. Стихи ? это лучшее, что он оставит после себя на этой земле?

Анна и Мария (переглянувшись). А мы?!

Эрнестина. После вас, разумеется!..

Мария. Ну, то-то!.. У меня есть заветная тетрадка? Это его стихи?

Она идет к столу, достает из ящика толстую тетрадь, листает ее.

Читать?

Анна. Читай.

Мария. Вот это, например? (Читает.)

Над этой темною толпой

Непробужденного народа

Взойдешь ли ты когда, свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?..

Блеснет твой луч и оживит,

И сон разгонит и туманы?

Но старые, гнилые раны,

Рубцы насилий и обид,

Растленье душ и пустота,

Что гложет ум и в сердце ноет, ?

Кто их излечит, кто прикроет?..

Ты, риза чистая Христа?

Анна. Что это?.. Какие стихи!.. Я не знаю таких!..

Мария. Я же говорю: это ? заветная тетрадка!.. Иногда папаt сам диктует мне, а я записываю?

Анна. Это новое?

Мария. Нет. Это написано? (Смотрит в тетрадь.) Это написано в пятьдесят седьмом?

Анна. Восемь лет назад?.. Удивительно? Читай еще, Мари!..

Мария. Вот еще из моих любимых? (Читает.)

О, не тревожь меня укорой справедливой!

Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:

Ты любишь искренно и пламенно, а я ?

Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.

И, жалкий чародей, перед волшебным миром,

Мной созданным самим, без веры я стою ?

И самого себя, краснея, сознаю

Живой души твоей безжизненным кумиром?

Анна. Да, я помню? Это в «Современнике» печаталось? Грустные стихи?

Мария. Да, грустные? Но удивительно красивые. Мне кажется, они какие-то жизненные?

Анна. У папаt все стихи жизненные.

Мария. Да, это правда? Но иногда попадаются не очень понятные? Вот, в феврале этого года вышла подборка в «Русском вестнике»? И тут?

Достает журнал, листает.

Особенно одно какое-то странное!.. Сейчас найду? Ага, вот оно!.. (Читает.)

Весь день она лежала в забытьи,

И всю ее уж тени покрывали ?

Лил теплый летний дождь ? его струи

По листьям весело звучали.

И медленно опомнилась она

И начала прислушиваться к шуму,

И долго слушала ? увлечена,

Погружена в сознательную думу?

И вот, как бы беседуя с собой,

Сознательно она проговорила:

(Я был при ней, убитый, но живой):

«О, как всё это я любила!»

Любила ты, и так, как ты, любить ?

Нет, никому еще не удавалось ?

О Господи!.. и это пережить?

И сердце на клочки не разорвалось?

Что это?.. О чем?.. О ком?.. Я не понимаю!.. А самое главное ? помечено декабрем прошлого года!.. Получается ? совсем новое стихотворение?

Эрнестина. Федор Иванович ? большой фантазер, ты же знаешь? Иногда он придумывает какой-то идеальный образ, а потом так в него вживается, что уже не может отличить, где правда, а где выдумка? Фантазия ? страшная вещь!.. Она представляет все вещи в каком-то ложном свете? Зато она мешает видеть, что есть вокруг на самом деле. Оттого-то мы никогда не можем свести концы с концами? Ведь нас же реальный мир не интересует!.. Что там пашни, леса, сахарные заводики? Мы живем в выдуманном мире!.. Потому что в нем гораздо легче, а самое главное ? гораздо интереснее!.. В выдуманном мире не надо считать рубли и умножать копейки? В выдуманном мире достаточно вообразить себя богатым ? и ты уже Ротшильд!.. Достаточно вообразить себя красивым ? и ты уже Аполлон!.. Достаточно вообразить себя молодым ? и у тебя уже ни одной морщины!.. Это очень удобно ? жить в выдуманном мире? А то, что он никак не похож на настоящую жизнь ? так кому сейчас до этого есть дело!..

Мария. Ты считаешь, что папаt живет в выдуманном мире?

Эрнестина. Я ничего не считаю, Мариt!.. Кроме денег, естественно!.. Ведь мне надо содержать семью и заботиться обо всех вас? В это время другие могут спокойно погружаться в переживания и наслаждаться решением философских проблем?

Молчание

Не подумайте, что я ропщу? Это, конечно, прекрасно, что кто-то может философствовать? Жаль только, что при этом другой, тот, кто рядом, должен работать вдвойне?

Мария. Но ведь философствовать, мамаt ? это, все-таки, мужское занятие, согласись? Представь, что будет, если начнем философствовать мы, вместо того, чтобы рожать детей и обустраивать быт?

Эрнестина. Я не знаю, что будет!.. Я не могу ничего представить. Ведь, чтобы представлять, надо иметь фантазию? А я? А у меня? Я, к сожалению, не имею на это права!.. Да и желания тоже!..

Она выходит.

Пауза

Мария. Аня, она на что-то обиделась? Это я обидела ее?

Анна. Не думаю? Ты здесь ни при чем.

Мария. Но кто тогда?.. В чем дело?..

Анна. Видишь ли, наверное, я должна буду тебе кое-то рассказать?

Мария. О чем?.. О ком?..

Анна. Я должна прояснить для тебя кое-какие особые обстоятельства?

Мария. Обстоятельства чего?..

Анна. Обстоятельства жизни, Мари? Нашей семейной жизни? Но это чуть позже? Я слышу, сюда идут?

Шум в коридоре. Входят Бирилёв и Аксаков.

Ну, как вы погуляли, господа?

Бирилёв. Замечательно!..

Аксаков. Великолепно!..

Мария. И где же вы были?

Аксаков. По-моему, где-то в той стороне? Так ведь, Николай Алексеевич? (Делает неопределенный жест рукой.)

Бирилёв. Да нет, Иван Сергеевич? Вот в той!.. (Делает жест рукой не намного более определенный?)

Анна. Понятно!.. Колумбов бы из вас не получилось.

Мария. Я думаю, из них не получилось бы даже обычных учителей географии!..

Бирилёв. В океане я ориентируюсь элементарно! А в этих лесах, перелесках, болотах?

Аксаков. Между прочим, Колумб открыл Америку, когда искал Индию!..

Мария. Посмотри, а они не лишены остроумия!..

Анна. Только когда им приходится оправдываться!..

Бирилёв. А чем вы тут занимались, наши насмешливые подруги?

Мария. Читали стихи Тютчева.

Аксаков. О, отличное занятие!.. (Читает на память.)

Весь день она лежала в забытьи,

И всю ее уж тени покрывали ?

Лил теплый летний дождь ? его струи

По листьям весело звучали.

Натыкается на предостерегающий взгляд Анны, смущенно замолкает.

Да? Тютчев ? большой поэт? Может быть, даже великий?

Мария. Вам тоже нравится это стихотворение?..

Аксаков. Очень.

Мария. Но скажите, о чем оно?.. О ком?..

Аксаков. Оно?.. (Снова переглядывается с Анной, что-то понимает.) Видите ли, Мария, я никогда не интересовался конкретными адресатами? Мне поэзия дорога в ее чистом виде!.. Ведь в стихах самое красивое ? это сами стихи, вы согласны?

Мария. Да, но у Тютчева не бывает просто стихов. У него каждое стихотворение ? это как исповедь?

Аксаков. Тогда вам, наверное, лучше спросить у самого автора? А может быть, и не спрашивать, чтобы не разрушить очарования поэзии?..

Мария. Может быть, может быть?

Аксаков. Так значит, вы считаете, что граф Муравьев действовал в Польше правильно?

Бирилёв. А разве нет? Когда в государстве возникает мятеж ? долг честного гражданина участвовать в его ликвидации! Тем более, если тебе это поручает сам государь!.. А вы разве с этим не согласны?

Мария. А может быть, не нужно про политику?

Бирилёв. Да разве это политика? Это ? наша жизнь во всей ее кровавой правде? Ну а вы-то, Иван Сергеевич?.. Вы что, считаете по-иному? Или вы, славянофил, стоите за то, чтобы от нас оторвали славянскую Польшу?

Аксаков. Нет, конечно! Я не предатель, чтобы за это стоять! Я только думаю, что если единство достигнуто с помощью штыков, то и удерживать его придется исключительно штыками?

Анна. Браво!..

Бирилёв. Да за что же «браво»-то, Анна Федоровна? Ну сказано красивое словцо ? по суть-то дела остается всё той же!

Аксаков. И в чем же, по-вашему, суть?

Бирилёв. В том, что мы не можем смотреть, как пытаются разрушить наше государство! Мы не смеем предавать наши национальные интересы!..

Мария. Коля, Коля, зачем так волноваться?.. Давайте, сменим тему, господа!..

Бирилёв. Мне кажется, Иван Сергеевич, вы в какой-то внутренней оппозиции к престолу?

Мария. Зато ты, Николя, по-прежнему уверен, что монархи ? безгрешны!.. Спроси Анну, она, как бывшая фрейлина, может тебе многое рассказать о монарших нравах!..

Бирилёв. Машенька, но при чем здесь грехи монархов?.. С нас-то Господь спросит не за чужие грехи, а за наши собственные, верно?.. Ну ответьте мне, верно?..

Анна. Это бесспорно, Николай Алексеевич.

Бирилёв. А разве нарушение присяги, неверность своему государю ? это не грех?

Аксаков. Конечно, грех.

Бирилёв. Так о чем же мы тогда спорим?..

Анна. Действительно, о чем? Я не знаю, Николай Алексеевич? Да, по-моему, никто уже и не спорит!

Пауза

Аксаков. А что думает Тютчев о польском вопросе?

Бирилёв. В отношении графа Муравьева и всего польского вопроса мы с ним единомысленны!

Анна. Неужели?

Бирилёв. Смею вас уверить!

Анна. Что ж? Каждый волен оставаться при своем мнении?

Бирилёв. Вот это-то нас и губит!.. Вместо единого народа, единой нации ? каждый при своем мнении?

Пауза

Мария. Ну а что еще вы видели на прогулке?

Бирилёв. Еще?.. Федор Иванович бродил по парку.

Аксаков. А следом за ним ? верный Эммануэль.

Мария. Странно! А мамаt сказала, что папаt дома.

Аксаков. Возможно, он уже и вернулся?

Пауза

Анна. Господа, давайте не будем ссориться, а? Николай Алексеевич!..

Бирилёв. Да при чем здесь ссоры, Анна Федоровна? Просто обидно!..

Анна. За что обидно?

Бирилёв. Да за всё! За всю нашу жизнь!.. Почему одни на фронте отдают за Россию жизнь, а другие, считающие себя свободными?

Анна. Я только хочу напомнить, что Иван Сергеевич тоже воевал в Севастополе. И пошел туда добровольцем.

Бирилёв. Да я знаю!.. И уважаю всячески!.. Но это-то и обидно: одной рукой защищаем страну, а другой ? расшатываем главные устои!.. Ну кто еще в мире так делает, кроме нас, кто?..

Молчание

Простите? Может быть, я слишком прямо? По-военному? Наверное, нельзя так? Простите? Машенька, что-то мне нехорошо?

Мария. Идем скорее, идем!.. Тебе же нельзя волноваться!.. Надо срочно пить йод!.. Идем же, идем!..

Они уходят. Видно, как Бирилёв внезапно ослабел.

Анна. Господи, как же это страшно?

Аксаков. Николай Алексеевич нездоров?

Анна. Мари говорит, что припадки случаются почти каждый день?

Аксаков. Почти каждый день?.. Но как же они будут?.. Ведь вся жизнь впереди!..

Анна. Отец и мать были против, но Мари настояла? И что?.. Вместо семейного счастья ? крест? Впрочем, что теперь!.. Теперь уж что Бог даст? Больше надеяться не на что?

Аксаков. Как жаль его? Мужественный, честный, наивный моряк? Прославленный на всю Россию герой Севастополя? Флигель-адьютант Его Императорского Величества? И все достоинства и звания ? ничто перед одним физически недугом? Как хрупок человек? Словно былинка в поле?

Входят Тютчев и Эммануэль. Тютчев очень сильно постарел.

Пауза

Тютчев. Вы уже познакомились с окрестностями?

Аксаков. Николай Алексеевич мне кое-что показал.

Тютчев. А где он сам?

Анна. Его увела Мари.

Тютчев. Припадок? Опять?..

Анна. Ему стало нехорошо?

Тютчев. Припадок? Господи, а ведь она беременна!.. Что за ребенок родится?.. Хоть бы об этом-то подумали!..

Анна. Но ведь болезнь не наследственная? Ведь она от контузии, папаt?..

Тютчев. Недавно его брат Михаил сошел с ума.

Анна. Родной брат?..

Тютчев. Ладно, пусть? Теперь уже ничего не изменить. Теперь все мы можем только страдать? Или сострадать?

Молчание

Кажется, я навел на вас тоску? Извините. Эммануэль, надо бы свозить Ивана Сергеевича на старое городище? Он любитель всяческих древностей!..

Эммануэль. Вообще-то, я велел мастеру отремонтировать коляску?

Тютчев. Что с ней?

Эммануэль. Я же вам говорил: задняя ось?

Тютчев. Боже мой, я не хочу слышать про заднюю ось!.. Иван Сергеевич, мы с вами завтра пешком сходим! Здесь недалеко, самое большее ? верст пять! Осилите?

Аксаков. С удовольствием!

Тютчев. Ну вот? Я очень рад? У меня появился смысл в жизни? Во всяком случае ? до следующего утра!..

Выходит. За ним, поклонившись, выходит Эммануэль.

Аксаков. Что-то происходит, Анна Федоровна?

Анна. У нас всегда что-то происходит, Иван Сергеевич!.. Я только прошу вас: не думайте об этом слишком много?

Картина шестая

Там же, несколько времени спустя. В гостиной Эрнестина, Анна, Аксаков. Тютчев сидит несколько в стороне, не участвуя в разговоре.

Эрнестина. Вам-то я могу сказать: мы были категорически против этого брака! Но наши уговоры ее только раззадоривали? Она решила, наконец, проявить свою самостоятельность!.. А теперь она ждет ребенка, и мы все находимся в ожидании чего-то ужасного?

Анна. Господь милостив, мамаt!.. Он не даст испытания выше сил?

Аксаков. Очевидно, и это несчастье для чего-нибудь нужно. Ведь в жизни не бывает бесцельных событий!..

Эрнестина. В думаете?

Аксаков. Я в этом уверен, Эрнестина Федоровна!

Эрнестина. А я ? уже нет?

Анна. Вы просто наговариваете на себя! Вы из всех нас были всегда ? самая стойкая христианка!..

Эрнестина. Нет, Анна? Силы ушли. Я больше не стойкая? Да и ради чего быть стойкой? Смысла нет. Потерян смысл?

Пауза

Анна. А что с сахарным заводом, мамаt?

Эрнестина. Завод осматривал Бирилёв, как только приехал. Конечно, он нашел, что машины старые, за ними нет ухода. Он начал что-то ремонтировать. Мы были счастливы. Надеялись, что в доме появился мужчина? Хозяин? Но потом начались припадки? Никакая сосредоточенная работа ему теперь не по силам?

Входит Мария.

Анна. Ну что, Мари? Проснулся Николай Алексеевич?

Мария. Спит.

Анна. Сколько же он обычно спит после припадка?

Мария. Иногда несколько минут. Иногда ? сутки? Никакой закономерности нет.

Анна. Он там не один?

Мария. Одного его оставлять нельзя.

Анна. Мари, но есть же медицина? Есть же Боткин, в конце концов!..

Мария. Боткин прописал нам йод. Только он плохо помогает?

Тютчев. Я умолял, умолял!.. Я требовал!.. Я стоял на коленях!.. Как я не хотел этого брака!.. У меня душа разрывалась?

Мария (кричит). Папа!.. Я прошу вас не возвращаться?

Пауза

Анна. Мне кажется, теперь мы все должны думать, как помочь бедному Бирилёву излечиться?

Эрнестина. Самое страшное ? если это невозможно, Анна?

Анна. Но один доктор, даже если это и Боткин ? еще не окончательный приговор всей медицины!..

Аксаков. У нас есть замечательный врач? Доктор Клюев?

Анна. Конечно! Надо пытаться, надо пробовать, надо искать!..

Тютчев. Бесполезно! Этот случай ? безнадежный.

Пауза

Эрнестина, Анна и Аксаков переглядываются.

Эрнестина. Знаешь, любимый, тебе как-то не очень идет роль пророка!..

Анна. Папаt, а может, вы лучше почитаете нам свои стихи?

Пауза

Тютчев (изумленно). Стихи?..

Анна. Ну да! Почитаете ваши стихи!

Тютчев. Какая странная просьба? Ты, дочь моя, прекрасно знаешь, что я не то что читать свои стихи не люблю ? я не переношу, когда в моем присутствии кто-то другой читает мои стихи!.. И все же ты просишь меня почитать мои стихи?..

Анна. Да, папаt.

Тютчев. Ну, если так? (Встает, ходит по комнате.) Если так ? изволь!.. А что вам почитать, господа? Из старого, или из нового?

Анна. Я думаю, лучше из нового, верно, мамаt?

Эрнестина. Я думаю, лучше из нового.

Тютчев. Извольте!.. Извольте, сударыни!.. По вашему желанию да будет вам!.. Я почитаю вам из нового? Из самого нового? Из новейшего!.. Только уж не обессудьте. (Читает на память.)

Вот бреду я вдоль большой дороги

В тихом свете гаснущего дня?

Тяжело мне, замирают ноги?

Друг мой милый, видишь ли меня?

Все темней, темнее над землею ?

Улетел последний отблеск дня?

Вот тот мир, где жили мы с тобою,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

Завтра день молитвы и печали,

Завтра память рокового дня?

Ангел мой, где б души не витали,

Ангел мой, ты видишь ли меня?

Пауза

Благодарю за благосклонное внимание!..

Отвешивает шутовской поклон и выходит.

Мария. Да что с ним?.. Что происходит, наконец?!

Эрнестина, спрятав лицо в ладони, уходит в другую дверь.

Анна! Ты обещала мне что-то рассказать!..

Анна. Да? Я должна это сделать. Иван Сергеевич, простите, мне надо поговорить с Мари наедине.

Аксаков. Да, я понимаю?

Поклонившись, выходит.

Пауза

Мария. Ну?.. Что же ты молчишь?

Анна. Трудно начать, сестра? Трудно? Но надо начинать? Мари, наш отец находился в любовной связи с одной женщиной?

Мария. Что?.. Наш отец?.. Камергер Тютчев?.. Начальник Комитета иностранной цензуры?.. Это сплетни!..

Анна. Это не сплетни, Мари.

Мария. Да нет, подумай, что ты говоришь!.. Наш отец ? и любовная связь?.. Дипломат, поэт, философ ? и какая-то легкомысленная интрижка?..

Анна. Это не интрижка, Мари. Они жили вместе четырнадцать лет. У него было от нее трое детей.

Долгая пауза

Мария. Почему? Почему все хотят раздавить меня?

Анна. Солнышко мое? Тебя берегли все эти годы? Но теперь ты и сама ? замужняя женщина? Ты должна знать правду. Ведь ты же все равно ее узнаешь?

Мария. А вы ее знаете?

Анна. Давно.

Мария. И сестры тоже? Дарья и Катя?..

Анна. И сестры.

Мария. И мама?

Анна. Я ей писала обо всем.

Мария. Да!.. Я помню это письмо!.. Это было прошлой осенью? Единственное письмо от тебя, которое она не дала мне прочесть? Так это правда?.. То есть, я хочу сказать, эта дикая, эта страшная ложь ? правда?..

Пауза

Анна. Знаешь, Мари, мне бы только не хотелось, чтобы ты начала кого-то ненавидеть? На их долю и так выпало много страданий?

Мария. Значит, они давно по отдельности, отец и мама?

Анна. Ты не совсем верно представляешь ситуацию? Они по-прежнему любят друг друга?

Мария. Как это «по-прежнему»?.. О чем ты говоришь?..

Анна. Я неловко выразилась. Конечно, не по-прежнему. Но все-таки любят, Мари. Все-таки любят?

Мария. Но как это возможно?.. Любить одну ? и любить другую?.. Скажи мне: что это?..

Анна. Мы с тобой не сможет этого понять? Мы с тобой другие люди? Люди долга? И потом? Мы с тобой ? верующие люди, Мари.

Мария. А мама?..

Анна. И она тоже!..

Мария. А? А отец?

Анна. И он тоже. Разве ты не помнишь его стихов? Ведь он же умный человек. А умный человек не может не понимать, что Бог есть и что Он ? Творец и Хозяин мира? Но его вера? Она не так тверда. Он слабее нас, Мари, и оттого его потребность любить ? сильнее?

Пауза

Мария. Какую страшную вещь ты сейчас сказала? Значит больше всех любит тот, кто слабее?

Анна. Но ты же понимаешь, о какой любви я говорю?

Пауза

Мария. Что же теперь будет?

Анна. О, успокойся, уже ничего. Эта женщина умерла год назад от чахотки. Следом умерли, заразившись от нее, двое их детей ? старшая дочь и новорожденный сын.

Мария. А третий ребенок?..

Анна. Сыну Федору сейчас пять лет. Он воспитывается у кого-то из родственников Денисьевой.

Мария. Так это Денисьева?.. Ах вот оно что!.. Да, я слышала, что она умерла год назад? Так значит, уже год он не может прийти в себя?..

Анна. Уже год он требует, чтобы все мы страдали вместе с ним и сетует на нашу жестокость? Но это надо перетерпеть?

Мария. Я не хочу этого терпеть!..

Анна. Ты должна это терпеть!.. Хотя бы ради своей мамаt. Знаешь, что она сказала мне? «Его скорбь для меня священна, какова бы ни была ее причина».

Мария. Бедная? Бедная мамочка!.. Четырнадцать лет? Господи!.. Четырнадцать лет таких страданий!..

Анна. Но теперь всё позади.

Мария. Да. Теперь у них всё позади. Вся жизнь позади. Как же это жестоко?

Анна. Не осуждай его, Мари, не осуждай!.. Моли Бога, чтобы Он его простил?

Мария. А если я не смогу?..

Анна. Значит, ты не любишь его.

Пауза

Мария. Господи, как больно!.. Почему любить ? так больно, Аня?.. Почему самое трудное в этом мире ? любить другого человека?..

Анна. Не знаю, Мари? Я ничего не знаю о любви? Ты теперь знаешь больше меня. Ведь ты любишь своего капитана уже год?

Пауза

Мария. Да, мы не станем их осуждать? Мы будем молиться за них!.. Если только не сойдем с ума?

Входит Тютчев. Молча смотрит на них.

Пауза

Папаt, я хочу вам сказать? Я не осуждаю вас!.. Я? Я не хочу вас осуждать? Я буду молиться за вас? Если только? Если только вы нуждаетесь в этом?

Тютчев. Мари, милая? Я нуждаюсь, конечно, нуждаюсь!.. Я так тобой дорожу? Я так дорожу всеми вами?

Делает шаг к ней, но она, не дождавшись, направляется к выходу.

Мария. Простите!.. (Выходит.)

Пауза

Тютчев. Ты? Ты сказала ей, Аня?

Анна. Да.

Тютчев. Спасибо? Я очень благодарен тебе? Теперь, когда все всё знают, мне кажется, станет легче?

Анна. Я в этом не уверена, папаt?

Тютчев. Отчего?

Анна. Мне кажется, для того, чтобы всем стало легче, надо, чтобы вы прекратили страдать? По крайней мере, прекратили бы страдать так явно для окружающих?

Тютчев. Ты хочешь сказать, что я страдаю напоказ?

Анна. Я хочу сказать, что вы живете так, словно вы ? на необитаемом острове? Вы помните только о себе!..

Тютчев. Нет! Я помню о ней, Аня, пойми!.. Я ее не могу забыть!..

Анна. И это ваше право. Я думаю, вы ее не забудете никогда Но позвольте хоть нам забыть об этой тяжкой истории?

Тютчев. Это жестоко, Анна?

Анна. Жестоко?.. А то, что вы делаете с Эрнестиной ? это не жестоко?.. Читать ей в глаза стихи, в которых вы называете ту ? ангелом!.. И это не жестоко?.. Я не знаю, кто бы еще смог потерпеть вас, кроме Эрнестины?

Молчание

Папаt, я совсем не хочу вас обидеть!.. Я надеюсь, вы это понимаете? Но нельзя же предаваться скорби так безудержно!.. Так явно!.. Попирая человеческое достоинство близких людей!..

Молчание

Вы слишком любите своё страдание, папаt? И потому вы совсем не замечаете, как страдают люди рядом с вами.

Пауза

Тютчев. Ты не права, Аня? Ты совсем не права? Ты не хочешь понять одного: я жил с ней одной душой четырнадцать лет!.. Четырнадцать лет, дочь моя!.. Понимаешь ты, что это ? целая жизнь?..

Анна. Которую вы прожили отдельно от нас. Не думая о нас? Не помня о нас?

Тютчев. Но это несправедливо!.. Уж с тобой-то я виделся чаще, чем со всеми другими!..

Анна. Но я не о себе говорю! Я говорю о нашей семье. Всей семье!.. А прежде всего ? о мамаt?

Пауза

Тютчев. И ты осуждаешь меня?

Анна. Я вас не осуждаю, папаt!.. Что было ? то было, и Господь вам Судья. Но вы должны примириться с Эрнестиной. Вы обязаны это сделать, если вы ? благородный человек!.. А я не сомневаюсь в вашем благородстве. И никогда не сомневалась. Подумайте, сколько она перенесла, какую она вытерпела боль! Разве это будет не справедливо ? теперь, наконец, уврачевать ее раны, постараться их залечить?.. Ведь вы же любите ее? Или уже не любите?..

Тютчев. Я очень люблю ее, Аня? Очень!.. И я так ей благодарен за всё? Я не представляю другой женщины, которая в ее положении была бы? Была бы так благородна. И всё же?

Анна. Что?

Тютчев. Из разбитой чашки уже нельзя пить, Аня. А я? Я сам разбил всё, что у меня было. А теперь? Теперь жизнь кончена?

Анна. Вы не можете так говорить! Времена и сроки знает только Господь! Наше дело ? жить! Нести свой крест!.. Посмотрите на Мариt, посмотрите на Эрнестину, ? вот образец для подражания! Разве они не праведницы?

Тютчев. Да, они чудные? Они замечательные? А знаешь, какой удивительный женщиной была Леля!..

Анна. Папаt!..

Тютчев. Я не буду о ней больше, не буду!.. Только прошу: ответь мне на один вопрос? Можешь?

Анна. Если это в моих силах?

Тютчев. В твоих!.. Конечно, в твоих? Скажи мне, Анна? Ответь мне как верующий человек: за что Господь отнял ее у меня?

Пауза

Анна. Вы хотите, чтобы я отвечала вам по совести?

Тютчев. Я? Не знаю? Ну конечно? Конечно, по совести? А как же еще?..

Анна. Я бы спросила так: не «за что», а «для чего».

Тютчев. «Для чего»?.. Ну хорошо? Так для чего?..

Анна. Для того, чтобы она страданием смогла искупить свой грех, а вы ? успели покаяться и примириться со всеми. А главное ? с Богом, папаt?

Пауза

Тютчев. Ты считаешь так?..

Анна. Да. Я так считаю?

Тютчев. Ну что ж? Спасибо за прямой и честный ответ? Но я не думаю, чтобы он сослужил мне большую пользу?

Анна. Отчего же?

Тютчев. Он как-то? Как-то слишком прям и слишком честен? Наверное, я его недостоин? Но все равно ? благодарю? Благодарю!.. Благодарю?

Выходит. Анна находит глазами икону на стене и молится.

Картина седьмая

Там же, спустя еще час или два. В гостиной Эрнестина, Анна, Мария, Аксаков и Бирилёв, сидящий в кресле.

Аксаков. И все-таки, самое главное ? не складывать руки и духом не падать! Николай Алексеевич, вы еще такой молодой!.. Не верю я, что вашему здоровью нельзя помочь!.. Наверняка где-нибудь в Германии или Швейцарии есть доктора, которые и диагноз верный поставят, и лечение правильное подберут!..

Бирилёв. Да, диагноз? Диагноз очень важен?

Аксаков. Я со своей стороны тоже постараюсь узнать? Но я уверен, уверен, что это разрешимый вопрос!..

Бирилёв. Германия ? да? Германия ? хорошо? Там климат мягче, чем у нас? Там ? да, хорошо?

Эрнестина и Анна переглядываются.

Мария. Германия ? это хорошо, конечно? Но надо постараться устроить правильное лечение здесь. Что мы можем в Германии? Просто жить, проживать деньги, ничего не делая? Но этого мало. А здесь мы могли бы приносить пользу. Реальную пользу своему народу!.. Посмотрите: пятый год после Манифеста об освобождении крестьян ? а в деревнях не лучше, а хуже стало!.. Нищета, темнота, пьянство, бессмысленность жизни? Разве с этим можно мириться?.. Разве не наш долг нести нашему народу хоть какой-нибудь свет?.. Пусть даже и тусклый, как мы сами! Но все же свет. А свет, пусть даже самый слабый, все же лучше тьмы?

Анна. А как ты хочешь нести этот свет, Мари?

Мария. Я бы хотела устроить школу для детей наших крестьян.

Аксаков. Ну что ж, благое дело!

Мария. Конечно, вопросов здесь много, но при желании всё можно преодолеть!.. И Николай Алексеевич вполне мог бы участвовать в этом полезном занятии. Ведь правда, Коля?

Бирилёв. Да, Машенька, да? Я хочу тебе, помогать!.. Да?

Анна. Мари, но ты же понимаешь, что человек может полноценно жить и работать лишь тогда, когда он здоров! Займитесь сейчас здоровьем Николая Алексеевича. Потратьте на это время, силы, деньги. Благо, пенсия у капитана Бирилёва вполне достаточная. Будучи здоровым, он сделает для твоей школы в десять раз больше! Разве я не права?..

Аксаков. Да, подлечиться нужно ? и непременно!

Бирилёв. Да, это верно? Какие же вы хорошие все!.. так обо мне заботитесь? Я вам обещаю: я постараюсь выздороветь побыстрее? Я тебе буду помогать, Машенька!.. Я всё буду делать! Я могу и географию преподавать, и физику, и геометрию? Я когда-то всё знал отлично!.. Правда, теперь память стала хуже? Но ничего!.. Я буду ее тренировать!.. Я тебя, Маша, не подведу?

Неловкая пауза

Мария подходит к Бирилёву и гладит его по волосам.

Мария. Конечно, Коля? Конечно!.. Я тебе верю? Я знаю, что ты меня не подведешь? Ты только не волнуйся!.. Тебе нельзя волноваться?

Пауза

Анна. Мари, но ведь школа для крестьянских детей потребует немало средств. Где же ты их возьмешь?

Мария. Понемногу будут собирать сами крестьяне, что сможем ? будем вкладывать мы? А потом? Я тут подумала: может быть съездить к Губонину и у него попросить денег на строительство?..

Аксаков. Губонин ? это богач?

Мария. Он скупил все Брянские леса, а теперь получил от правительства подряд на строительство железной дороги. Крестьяне за счастье почитают работать на этом строительстве, потому что платит он хорошо. Деньги у него огромные ? неужели откажет мне в помощи?

Анна. Ты только не очень обольщайся, Мари?

Аксаков. Да, богатство ? это еще не гарантия щедрости. Скорее ? наоборот. Большие деньги собираются бережливыми людьми?

Входит Тютчев.

Пауза

Тютчев. Господа, сударыни? Я хотел бы сказать? Но может быть, и не нужно?

Анна. Что вы, папаt?

Тютчев. Может быть, это даже и не очень уместно? Но поскольку все вы присутствовали?

Мария. О чем вы? Скажите, мы поймем!..

Тютчев. Давеча я прочел стихи? По-моему, они произвели какое-то превратное впечатление? Даже были истолкованы как некий выпад против? Против очень уважаемого мною человека? Моей жены Эрнестины Федоровны? Если такое впечатление и было, то? То оно глубоко неверно? Потому что ничего, кроме бесконечной и безграничной признательности? Я хочу сказать? Если я действительно допустил неловкость ? я приношу свои глубочайшие извинения.

Пауза

Анна. Я думаю, папаt, вам было бы хорошо объясниться с мамаt наедине?

Мария. Да, это правда! Давайте, мы вас оставим!

Эрнестина. Дорогие мои, но вы не спрашиваете моего желания!..

Анна. Я вас умоляю, мамаt!.. Ради меня, ради Мари, ради всего святого, во что вы верите!..

Мария. Я тоже прошу вас, мамаt!..

Пауза

Аксаков подает руку Анне, Мария помогает встать Бирилёву. Они вчетвером уходят.

Тютчев (после паузы). Нести?

Эрнестина. Что вы хотите мне сказать?

Тютчев. Я хочу сказать, что иногда я испытываю к самому себе глубокое отвращение. Ты понимаешь меня?

Эрнестина. Допустим, понимаю. И что же?

Тютчев. Между нами произошло громадное и нелепое недоразумение?

Эрнестина. Произошло недоразумение?.. А что вы называете таким именем? Неужели ту чудовищную ложь, в которой вся наша семья жила четырнадцать лет и продолжает жить сейчас?.. Это вы называете всего лишь недоразумением?..

Пауза

Тютчев. Да? Я был неправ, затеяв этот разговор? Наверное, он ни к чему не может привести? Извини?

Он направляется к выходу.

Эрнестина. И это всё?.. Это всё, что вы имели мне сказать?..

Тютчев. Но ведь ты не хочешь разговаривать со мной?

Эрнестина. Я не хочу разговаривать в таком тоне!.. Называть недоразумением это горе, эту боль, этот ужас?.. После всего, что было? Нет, после всего, чего у нас не было и уже никогда не будет!.. Так может быть, вся моя жизнь ? просто недоразумение?..

Тютчев. Но у нас с тобой дочь и два сына, Нести? Мы прожили вместе двадцать пять лет?

Эрнестина. Прожили вместе?.. Вы специально оскорбляете меня?.. Вы, поэт, человек, который знает цену словам!..

Пауза

Тютчев. Я тебя всегда любил, Нести?

Эрнестина. Возможно. Только, видимо, не очень сильно? Во всяком случае, других вы любили гораздо сильнее?

Пауза

Тютчев. Да, я любил ее. И я не стану это отрицать. Я никогда не стану это отрицать!.. Но ее больше нет. А мы с тобой есть? Так что же нам теперь делать?..

Эрнестина. Я не знаю.

Тютчев. Мы оба не молоды?

Эрнестина. Да! Лучшие годы прошли. Жизнь прошла!..

Тютчев. Я всегда преклонялся перед тобой? Пред твоим мужеством, перед твоим благородством? Ты праведница? По сравнению с тобой ? я жалкий и недостойный грешник? Но я хочу напомнить, Нести? Даже Господь не прогоняет кающегося грешника!.. Пожалуйста, не прогоняй меня. Ведь ты всегда была моим ангелом-хранителем, Нести!..

Эрнестина. Как вам не стыдно!.. Вы только что в стихах назвали ангелом совсем другую женщину!.. Или вы забыли?..

Тютчев. Но, Нести? Это поэзия? Это дань благодарности ей за ее чувство ко мне? И потом? Ведь ее уже нет.

Эрнестина. Для вас она жива!..

Тютчев. Нет, Нести? Ее уже нет. Ее уже нет?

Пауза

Эрнестина. Страшно то, что если бы она была сейчас жива ? ты бы не пришел ко мне за прощением. Ты наслаждался бы жизнью, не вспоминая обо мне!

Тютчев. Это неправда!

Эрнестина. К сожалению, правда.

Тютчев. Нет, это неправда!.. Я скажу, даже если ты и не захочешь поверить мне? Во все эти четырнадцать лет я ни одного дня, ни одного часа не наслаждался жизнью!.. Понимаешь ты?.. Ни одного часа!..

Эрнестина. Это неправда!..

Тютчев. Ты можешь мне не верить. Но это так. Потому что, будучи с ней, я никогда не мог забыть о тебе.

Эрнестина. Что ж? Прошу извинить за то, что невольно причиняла неудобства?

Тютчев. Я благодарю тебя за то, что ты не дала мне забыть о себе? Ты так сильно любила меня, что твоей любви хватило на нас обоих? И твоей заботы? И твоего тепла, ангел мой?

Пауза

Эрнестина. Мне больно слышать эти слова!..

Тютчев. Я понимаю? Я всё понимаю!.. Но я не могу их не сказать. Если бы я не сказал их тебе, то камни бы сказали?

Он подходит к ней, берет ее руку.

Прости меня, Нести? Прости меня!..

Эрнестина. За что ты просишь у меня прощения?

Тютчев. За боль, которую я принес тебе.

Эрнестина. Но ведь ты не раскаиваешься в том, что было?

Тютчев. Разве просить прощения и раскаиваться ? это не одно и то же?

Эрнестина. Конечно, нет! Прощения просит ум, а раскаивается сердце.

Тютчев. Наше сердце нам не всегда подвластно? Но я постараюсь его убедить, Нести!.. Я постараюсь? Я, может быть, смогу? Ты простила меня, кисанька моя?..

Пауза

Эрнестина. Как бы я хотела уметь управлять своим сердцем!.. Но оно мне тоже не всегда подвластно? Я не хочу прощать тебя, любимый!.. Это мое глупое сердце прощает тебя? Потому что оно по-прежнему любит тебя?

Тютчев. Спасибо тебе? Спасибо за всё!..

Он целует ей руки.

Она приникает к нему.

Картина восьмая

Восемь лет спустя. Гостиная в городской квартире Тютчевых. Эрнестина сидит за столом и читает. Из двери в кабинет Тютчева выходит Анна.

Анна. Ему лучше, мамаt. Он уснул. Я все равно послала за доктором, потому что дыхание неровное. Но спит он спокойно? Эммануэль возле него, так что ты тоже можешь отдохнуть.

Эрнестина. Спасибо, милая? Ты у нас ? настоящая сестра милосердия?

Анна. Настоящей сестрой была Мари? Упокой, Господи, ее бедную душу!..

Обе крестятся.

Так я пойду?

Эрнестина. Конечно, Аня, конечно!.. Я тебе за всю благодарна!.. Поклон Ивану Сергеевичу? А я еще посижу.

Они целуются, Анна уходит.

Эрнестина сидит над книгой.

Часы бьют пять раз.

Появляется откуда-то из темноты Леля в легкой светлой одежде. Она смотрит на Эрнестину, останавливается, делает легкий поклон.

Эрнестина. Что?.. Кто это?..

Леля, не отвечая, чуть улыбаясь, идет к двери к кабинет, где находится Тютчев.

Нет!.. Не надо!.. Уже?..

Леля, улыбаясь, входит в кабинет.

Эрнестина встает и, прижав руки к груди, с ужасом смотрит на дверь.

Пауза

Голос Эммануэля. Эрнестина Федоровна!.. Эрнестина Федоровна!..

Эммануэль (выходя из кабинета). Эрнестина Федоровна!.. Федор Иванович?

Эрнестина. Нет?

Эммануэль. Скончался? Федор Иванович Тютчев скончался?

Эрнестина. Нет? Нет, Эммануэль? Это только начало? Только начало!..

Конец

Март — май 2003 г.

Владимир Малягин