Ильдар Абузяров. Курбан-роман. – М.: Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы имени М.И.Рудомино, 2009. – 288 с
Не случайно этот сборник вышел с подзаголовком ««Книга историй воздушных о не любви». Проза Ильдара Абузярова действительно похожа на воздушную акварель, сквозь которую проступает, мерцает кем-то написанная загадочная картина. Кем? Когда? Автор мог бы сорвать первый слой, но он лишь высвечивает фрагменты. Люди могут быть не теми, за кого себя выдают, да и окружающие предметы ведут себя не лучше – дерево может превратиться в невесту, а треснувший зуб – в Белую крепость. Фантастическая реальность то оказывается похожей на привычную, то выдаёт себя с головой, и каждый рассказ становится путешествием в неведомое.
Внешность многих героев не описана, или дана лёгкими штрихами, мы видим их через монологи, разговоры, поступки. Иногда кажется, что они напоминают бумажные фигуры из театра теней. Созданные авторским воображением, слишком хрупки для этого мира. Таковы и декорации. Несмотря на то, что действие рассказов происходит в разных странах, география здесь условна. Не столько автор, сколько читатель выстраивает пейзаж, будь то Польша, Мексика, Финляндия или Бейрут. Имена, обращение к собеседнику, названия городов – и путешествие началось, мы поддаёмся иллюзии перемещения.
Из лёгких, невесомых ингредиентов создаётся красивейшая новелла «Почта» — эпиграф Басё, кленовый лист, дождь, горько-дымчатый аромат отпечатка помады на чашке, японский иероглиф. Абузяров похож на садовника, у которого всегда под рукой волшебные предметы-семена: из ластика у него прорастёт рассказ «Сокровенные желания», а из конверта – «Почта». Алхимия его прозы – это постоянное превращение одного образа в другой, перетекание, пульсация; меняя шкурки-определения, сбрасывая кожуру эпитетов, тянется к свету, пробивается в этот мир откуда-то из дальнего росток-идея, вырастает под взглядом очарованного читателя дерево-сюжет. Так появляются аллеи этой книги.
В текстах происходит непрерывная дешифровка реальности – образ за образом, меняя смысл, переворачивая с ног на голову, играя, иронизируя, вскрывая слова, словно закрученные в спираль раковины, выпуская на волю истинный звук, тот самый, который слышен, когда прикладываешь их к уху. «Ночь, скажи, как бежать от такого чуда? И куда можно бежать с корабля, с палубы, на которой только мы вдвоем стоим, прижавшись друг к другу? И её слеза, как Полярная звезда, указывающая нам путь. Минута-другая нежности, и вот уже на её щеках россыпи солёных самоцветов, которые я, как одинокий старатель, жадно собираю своими губами. Лицо, помятое от слёз и поцелуев, словно звездная карта из рюкзака: Большая и Малая Медведицы топчутся не только в ее душе, но и в ночном небе…»
Проза Абузярова неспешна, медитативна, она предполагает неторопливого, вдумчивого читателя, склонного к созерцанию и философским размышлениям. Несмотря на то, что автор насыщает свои рассказы цитируемой музыкой, тексты и без того мелодичны, в каждом – свой темп, своё дыхание. «Что касается моих желаний, то я мечтал, чтобы моя музыка рождалась в самых глубинах, в роднике у сердца, а потом, превращаясь в семь ручьев, достигала сердец людей».
В рассказах разбросаны ключи, коды, пароли, которые позволят кому-то из читателей прочитать больше, чем другим, такой объединяющий, даже интимный момент, общего знания, узнавания, отсылки к другим произведениям и писателям. В «Курбан-романе» — это цитаты из опер, в рассказе «О не любви» — джазовые композиции. Это могут быть и совсем обычные вещи – шоколадка «Алёнка» посреди приморского рассказа, то ли подсказка читателю – автор с тобой одной крови, то ли якорь, что не даёт воздушному змею окончательно улететь в серо-голубое небо, то ли напоминание – всё это наваждение, созданное воображением писателя. И настоящий здесь только шоколад, ломкий, квадратиками, с девочкой на обёртке, который можно купить в любом магазине, в любом настоящем магазине.
Во многих рассказах сборника фигурирует герой-писатель: Оверьмне, Пако, Сантьяго, старый писатель-неудачник, превращающий стоматолога в таинственную бедуинку, автор «Начала». Абузяров относится к ним с большой иронией. С ними происходят забавные приключения, и со своими персонажами не всегда они могут управиться, и мечты у них самые простые – тарелка супа или хорошая премия. Писатель может менять окружающую действительность, слова, выходящие из-под пера, обладают силой. Но в тоже время ненадёжны – то, что пишется карандашом, можно стереть обычном ластиком за два пятьдесят, а отключение света всего на несколько секунд приведёт к исчезновению готового рассказа из памяти компьютера. И всё же писатель, первооткрыватель, покоритель новых континентов и белых листов пишет, «зная, что на каждом новом месте», куда ступит нога его героя, появится «покорённая ими земля».
«Какой смысл писать про то, что уже есть?! Это неинтересно». Но из придуманной действительности его герои всё равно мечтают убежать, уехать – в Вышнюю Финляндию, в Париж, в пустыню. Однако неверно представлять Абузярова мечтателем, оторванным от жизни, ведь один из самых сильных рассказов сборника – это «Баскетболисты», рассказ о школе-интернате, реальнее некуда. И ещё: постижение мира, его красоты, тайн, законов видимых и невидимых, постижение человека, с его встречами и разлуками, любовью и не любовью, эгоизмом и жертвенностью, это постижение может происходить разными путями, и не всегда через то, до чего можно дотронуться рукой. И необязательно, что открытия реалиста будут вернее, чем открытия писателя-мага.
Точка «Книги рассказов воздушных», эмоциональная, логическая – новелла «О не любви», но автор словно подмигивает читателю и завершает сборник рассказом «Начало».
Мария Скрягина
Опубликовано в «Независимой газете» от 19 августа 2010г.