«Я тоже хочу» — попытка показать русский Рай
На самом деле это выглядело так – «нет щастья в жизни», коряво выполненное на белом безмускульном плече какого-то пляжного мужичка. Мне было лет 12, однако и тогда получалось понять: есть «счастье» — оно для девчачьих песенников и курсантов военных училищ. И «щастье» – его более русский, народный вариант.
Каждое новое кино Алексея Октябриновича Балабанова становится скупее в средствах, примитивней в исполнении, проще в послании. А говорить о нем всё труднее.
Фильм «Я тоже хочу» (СТВ, 2012 г.) одновременно пародирует «Сталкер» (настолько серьезно, что Тарковский кажется если не комедиографом, то снобирующим иронистом) и актуализирует легенду о граде Китяже. Собственно – какой-то коллекционный случай – аннотация к фильму полностью вычерпывает его содержание:
«По пустынной летней дороге мчится огромный черный джип. В нем – Бандит, его друг Матвей со стариком-отцом, Музыкант и красивая девушка. Они ищут Колокольню Счастья, которая по слухам находится где-то между Питером и Угличем, рядом с уже давно неработающей атомной станцией. Колокольня забирает людей. Но не всех. Но в темной большой машине каждый верит, что выберут его».
Впрочем, Балабанов и экшн становятся понятиями взаимоисключающими. Как и другие необязательные жанровые привязки к зыбкой кинореальности — road movie, мистический реализм, фильм-притча… Балабановское кино, начиная, пожалуй, с «Морфия», напоминает уличное объявление, у которого последовательно оторваны все опознавательные, адрес-телефон, ярлычки…
…До мозолей на языке стертые диалоги из профессиональной (криминал, гастроли, проституция) и алкоголической жизни, которые слышатся как цитаты из плохих сериалов, ушедшие в несмешные анекдоты. Намеренный отказ не только от медийных актерский физиономий, но и просто индивидуальностей. Понятные исключения – великолепный в кадре панк-шоумен Олег Гаркуша и сам Балабанов, впервые сам у себя сыгравший, словно какой-нибудь Рязанов.
Александр Мосин (Бандит) и Юрий Матвеев (Матвей, в смысле тоже Юрий Матвеев), знакомые нам по «Морфию» и «Кочегару»; можно было бы сказать, что они с блеском реализуют режиссерскую установку на околоноля, если бы подобная установка присутствовала, а «блеск» радикально не оппонировал всей поздней балабановской поэтике.
Как всегда у сегодняшнего Алексея Октябриновича главное происходит на периферии сюжета, а подчас и кадра. Автоцитаты: Бандит в бане с пивком и воблой — чисто Круглый из «Брата» в аналогичных интерьерах; медийные люди на мелком сюжетном подхвате (насей раз — Авдотья Смирнова и Сергей Шолохов). Прихиппованный юноша-ясновидящий, отсылающий к работам Балабанова конца 80-х и «Городу Зеро» Шахназарова из тех же перестроешных лет. Корявый мент и окраинный Питер. Ну, и саунд-трек, разумеется.
Музыка к фильму – Леонида Федорова («АукцЫон»), песни его – в т. ч. из альбома «Безондерс», на стихи обэриута Александра Введенского идут постоянным звуковым фоном. Проницательный критик Виктор Топоров заметил: «Во-первых, «Аукцион» сам по себе, а фильм сам по себе — как-то одно с другим сцепилось, но мясом друг во друга не проросло».
Надо сказать, это традиционная для балабановских звукорядов история. Точнее, их восприятия на момент первого просмотра. «Наутилус — Помпилиус» по состоянию на момент «Крыльев» и «Яблокитая» казался слишком глэмовым для брутального «Брата». Коммерческая массовка «Нашествия» травестировала квазипатриотизм «Брата – 2». Куда более адекватными для «Груза 200», усиления мотива позднесоветского трэша, представлялись не «На маленьком плоту», а «Исполнительный лист» и «Ты подойдешь большой и теплый» того же автора и записанные, кстати, именно в 1984 году.
Но. Музыка балабановских фильмов куда в большей степени, чем все прочее, оставляет тревожное послевкусие и заставляет возвращаться к ним снова. Снова снимать хрупкие слои с этой луковицы с тем же горьким и слезным результатом…
«Я тоже хочу», продолжая линию «Морфия» и «Кочегара» в поэтике и технике намеренного примитива (лубка), оппонирует им идеологически и символически. Мне уже приходилось писать: «Груз 200», «Морфий», «Кочегар» — картины русского Ада, отличающиеся хронологически, но не содержанием и контекстом.
Тогда как «Я тоже хочу» — попытка показать русский Рай, вернее, убедить в именно таком его присутствии и указать именно такую дорогу, потому что другой не будет: остывающий черный Land Cruiser, скверная водка, снег, лёд, мерзлые трупы соотечественников, назойливый рефрен «тоже хочу». Режиссер-сталкер со сломанной рукой.
Однако смущает. Не сама атмосфера распада и надлома, не ноющая в каждом кадре тупая боль, а явственное ощущение того, что великий художник подошел к той границе, за которой искусство обнуляется.
Можно на все лады перепевать «счастье», но о «щастье» нужно просить лишь единожды.
Междометье «пипец» в молодежных сериалах можно щебетать до посинения. А вот «пиздец» от регулярного употребления сотрется быстрей, чем не заметишь.
Алексей Колобродов